Рождение «Сталкера». Попытка реконструкции

Тарковский нервничает и страдает, но в который раз проявляет поразительную наивность, допуская возможность своего отъезда в Италию без разрешения Госкино. Чтобы перекрыть ему навсегда такую возможность, достаточно было одного телефонного звонка.

8 января. Из письма АН — БН: 1‐го звонил в дрезину пьяный Толя Солоницын (Писатель в «Сталкере»). По-моему, по инспирации кого-то из Тарковских. Всячески расхваливал материал, рассказывал, как Тарковский монтирует и выбрасывает замечательные куски, как гоняет их на озвучивании, по семь потов с них сгоняет. М. п. этак вскользь заметил, что Андрюшенька таки понавыдумывал и понавставлял в сценарий свои философические высказывания. Какие — забыл или не обратил внимания — он, а не я. Здорово надрамшись звонил.

Закончив монтаж, Тарковский перешел к озвучиванию фильма, хотя некоторые сомнения по поводу монтажа у него все же были. Стругацкие ни в монтаже, ни в озвучивании фильма не участвовали. Их не пригласили.

Марианна Чугунова: Андрею Арсеньевичу была важна изобразительная сторона кадра, а что касается текста, в котором он был не уверен, то он его потом переписывал, и это все вытягивалось уже на озвучании. А там уже он из актеров душу вынимал[509].

Он никогда не показывал, но интонацию заставлял точно повторять. Он не всегда вникал, как они говорят на съемке, но зато на озвучивании вынимал душу: попробуй, поведи голос наверх, а ему надо вниз — часами[510].

Для актеров работа в тонателье «Сталкера» была настоящей пыткой. Алексей Солоницын, брат Анатолия, вспоминал, как мучительно давались тому нюансы голоса и произношения его персонажа. Тарковский доводил его буквально до изнеможения, требуя именно таких интонаций и такой манеры говорить, какая ему была нужна. Он мог часами заставлять повторять одну и ту же фразу или реплику.

Анатолий произносил текст на разные лады, с разными оттенками, но режиссеру ничего не нравилось. Он то и дело выбегал из‐за пульта в павильон, подходил к Анатолию, объясняя, что ему нужно[511].

Я уже писал, что Тарковский в третьем варианте «Сталкера» на съемках хотел, чтобы Кайдановский говорил не своим прекрасным баритоном, добивался от него более высокого голоса. На озвучании он требовал от актера еще большего — совершенно не свойственного ему неуверенного, дрожащего голоса, иногда с плаксивыми интонациями. Александра это просто приводило в исступление. Ему было очень тяжело насиловать свою психику, свой речевой аппарат, говорить не своим голосом. В некоторых эпизодах его тональность вызывала у Кайдановского отвращение. Он даже уезжал с озвучания, сказав, что если его голос не устраивает, можно пригласить другого актера. И это не было капризом — скорее попыткой самосохранения. За ним посылали Машу Чугунову, которая смогла уговорить Сашу вернуться. В итоге, преодолев себя, он выполнил требования Тарковского, но потом не мог смотреть этот фильм, отнявший у него столько сил и несколько лет. Вот вспоминание о реакции Кайдановского его близкой знакомой: