Рожденные в битве

Одной из самых больших забот детей в Облачной Гавани был тот факт, что — как и предполагало название — она постоянно скрыта в облаках. Из-за этого было очень трудно определить, приближаются ли драконы. Несколько часов спустя, когда Изабина и ее команда смогли включить серию сигналов тревоги, которые предупредили бы их, если бы у них были неожиданные гости, все вздохнули с облегчением. Когда они объявили, что справились и с водопроводом…

— И вот горячая вода! — сказал Тео с драконьей любовью ко всему теплому, их друзья громко зааплодировали.

Тем временем за многочисленными дверями Облачной Гавани Андерс и остальные нашли много полезных вещей, включая спальни, и все переместились внутрь, чтобы чувствовать себя более комфортно. Они также обнаружили пустые кузницы, заброшенные изобретения, банкетный зал, который мог бы вместить, по меньшей мере, сотню человек, и десятки других странных комнат.

Однако большой вестибюль оставался сердцем Облачной Гавани. В камине всегда горел огонь, вокруг него всегда собиралось несколько детей, чтобы поработать или поговорить.

Они каждый день связывались с Хейном по коммуникатору, и он сообщал, что лагерь за пределами Холбарда продолжает расти. Он несколько раз ходил на разведку в лагерь волков на севере, но не мог подойти слишком близко, опасаясь, что его снова увидят и посадят в тюрьму.

— Я надеялся поговорить с ними, — сказал он однажды вечером через зеркало. — Но лагерь готов к бою. Не думаю, что они в настроении делать что-либо, кроме как снова посадить меня в тюрьму, поэтому я держусь на расстоянии. Они усердно тренируются, каждый волк, вплоть до самого младшего ученика. Скоро начнется драка, я в этом уверен.

Тем временем число детей, которых они приютили в Облачной Гавани, продолжало расти, заполняя одну спальню за другой. Хейн умел находить тех, у кого больше никого не было, и все в Облачной Гавани слишком хорошо знали это чувство, чтобы отказать им в помощи… все было лучше, чем холодное одиночество и пустые желудки, страх перед ними маячил в лагере.

Они добывали себе пищу иногда в лагерях, иногда в Холбарде, а иногда покупали ее на дальних фермах… драконы могли выдавать себя за путешественников и тратить свои монеты без подозрений.

Но хотя они были заняты спасением детей, которые нуждались в них, и превращением Облачной Гавани в дом, Андерс беспокоился о том, что уходит время. Им все еще предстояло достичь чего-то гораздо более важного… и гораздо более трудного.

Однажды вечером он стоял в вестибюле, разглядывая открывшуюся перед ним картину. Волки, драконы и люди работали вместе, готовя ужин, изучая стопки книг или устраивая новоприбывших поудобнее. Они смеялись, болтали и ссорились, и, хотя он знал, что не все из них привыкли доверять тем, кто отличался от них самих, в воздухе что-то изменилось.

Как сказали ему Матео и Брин за обедом, трудно провести с кем-то целый день, каждый день, и держаться за свою идею, что все они так сильно отличаются от тебя.

Андерс, наконец, почувствовал, что они перестали метаться от кризиса к кризису, отчаянно пытаясь решить каждый из них, не думая о том, как лучше всего это сделать, и заработали себе всего несколько мгновений передышки.

И хотя он никогда не смог бы признаться в этом вслух, в глубине души знал, что, по крайней мере, немного, он был ответственен за то, чего они достигли до сих пор. Андрес гордился этим.

Тем не менее, ситуация определенно не была без трудностей. Лисабет ходила подавленой, и он знал, что она думает о Сигрид, гадая об исчезновении матери. Существовал шанс, что Сигрид пропала по самой худшей из возможных причин… что она погибла в битве при Холбарде. Но никто из них не верил в это. Кто-нибудь, волк или человек, увидел бы ее падение, и все бы говорили о смерти Ферстульф, вожака волков.

Гораздо более вероятно, что Сигрид что-то замышляла, и Лисабет, казалось, чувствовала какую-то ответственность за действия матери, чего Андерс не хотел. Лисабет была совсем не такой, как Сигрид, это знал каждый, кто встречался с ней хотя бы на минуту.

Брин удалось перевести светящийся текст на стене, скрывавшей Дрифу, но разгадать эту загадку оказалось не так просто, как они надеялись. Некоторые слова имели смысл. Другие были каким-то кодом.

— Я могу сказать, что означает каждое из этих слов, — вздохнула Брин. — Но если мы собираемся его расшифровать, нам нужен ключ. Что-то, что говорит нам, что это за код на самом деле. До тех пор я не знаю, как мы сможем пройти через стену.

Несмотря на предупреждение матери не искать ее, Андерс провел много времени, думая о том, как они могли бы добраться до нее.

И среди всех этих маленьких триумфов и больших испытаний один выделялся как самый трудный из всех: они все еще абсолютно не знали, как убедить волков, драконов и людей за пределами Облачной Гавани, что им нужно поговорить друг с другом, если они когда-либо собираются восстановить Валлен.