Рожденные в огне

Зато всего этого в избытке имелось у Александрова: и влияния, и возможностей, и решимости, случись нужда, применить силу. Герой, за которым пойдет народ и приказы которого безоговорочно выполнят солдаты. Человек, который, ни минуты не колеблясь, подвесит на орбите свои корабли и прикажет открыть огонь. Тот, кто сможет удержать государственные институты от краха хотя бы на то время, пока сформируются и заработают новые. А главное, тот, кто сможет планету защитить. Александров был той фигурой, в которой нуждались… Вот только, хотя он и прислушивался к советам Громовой и ее команды, но имел и собственное представление о том, что и как нужно делать. Вертеть таким не получится – сложно это и опасно, а неуправляемый лидер может наворотить таких дел, что представить страшно. Но все это будет потом, а сейчас планета нуждалась в нем, и Громова нашла, что предложить адмиралу и от чего он не сможет отказаться.

Пока Коломиец предавался тяжким раздумьям о меняющемся мире и своем в нем месте, а его товарищи строили планы на будущее, не то чтобы грандиозные, но реалистичные, пока планета спала, пребывая в неведении о том, что уже обрела самостоятельность, а солдаты недоумевали, почему начавшиеся недавно внеплановые учения все никак не заканчиваются, пока творилось много чего еще, капитан третьего ранга Кольм шагал по коридору и размышлял о превратностях судьбы. Вот так вот. Раз – и оказался гражданином другого государства, офицером другого флота, зато в чинах вырос. А что будет дальше? На таком взлете можно очень легко свернуть шею, как упав на землю, так и стукнувшись башкой о небо. И потому для него, занятого этими размышлениями, полной неожиданностью стало, когда он нос к носу столкнулся с людьми, которых он меньше всего ожидал здесь увидеть.

Три девицы под окном… точнее, поперек коридора. В середине Татьяна, от встречи с которой так предостерегал Кольма ее любящий дядюшка. Даже в камуфляже она была элегантна настолько, что у офицера заныли зубы, и единственное, что он не мог понять, так это, на кой она нацепила вместо более подходящего времени и месту делового костюма свою успевшую порядком истрепаться полевую форму.

Рядом с ней, облокотившись на подоконник, задумчиво улыбалась каким-то своим мыслям Николаева. Надо признать, по сравнению с тем, какой она была до знакомства с Александровым, девушка расцвела. Вот что делают с женщиной правильный мужчина и несомненный успех на выбранном поприще. Во всяком случае, победы в двух не самых сложных, но важных и громких сражениях добавили ей и уверенности в себе, и уважения в глазах окружающих. И офицерская форма с погонами капитан-лейтенанта и скромным, но честно заслуженным орденом, была ей к лицу.

А вот Камова практически не изменилась. Все так же глядит чуть свысока, будто знает о тебе такое, чего и сам не подозреваешь. И щурится, как тогда, на Великой Нигерии, когда высматривала негров в прицел. Тоже в военной форме… Они что, сговорились тут все?

– И что это мы тут делаем? – вместо приветствия спросила Татьяна и, не дожидаясь ответа, ловко подхватила Кольма под руку. Две другие девушки моментально расположились сзади и чуть с боков, изображая то ли почетный караул, то ли конвой.

– Э-э-э… – только и смог ответить пленный, а в следующий миг его уже бодро вели по коридору. И прежде чем покориться неизбежному, Кольм еще успел осознать, что его вольная жизнь космического бродяги, похоже, закончилась.

И никто из выходящей на улицу четверки не мог видеть немолодую уже женщину, которая с легкой грустью наблюдала за ними, стоя у окна. А потом Громова чуть усмехнулась и, вроде бы ни к кому конкретно не обращаясь, сказала:

– Она все же сделает из него генерала.

Она ничего не добавила и не пояснила. Тот, кому предназначались ее слова, и так все прекрасно понял.

Система планеты Большое Токио. Три дня спустя

– Я иду на крейсере, и это не обсуждается, Игорь. В конце концов, случись что, разница в жизни линкора и крейсера будет в несколько миллисекунд. А вот большая автономность мне очень даже может пригодиться.

Фон Корф страдальчески возвел очи в потолок. Тот, покрашенный матовой белой краской, как обычно остался глух к молчаливому воззванию зомби адмирала и лишь равнодушно поблескивал световыми панелями. Александров глядел на товарища с легкой улыбкой уверенного в своей правоте человека. И, хотя тактический компьютер выдавал на успех задуманной им операции неутешительные двадцать процентов, сам командующий думал чуть иначе. Во-первых, тактический компьютер не предназначался для решения такого рода задач и не мог быть до конца объективен, а во-вторых, по русским лекалам все равно выходило пятьдесят на пятьдесят. Или убьют – или не убьют.