Рожденные в огне

«Катран» затрясло, как в лихорадке, и завыл сигнал – правый двигатель пошел вразнос, и автоматика отстрелила его быстрее, чем Кольм, еще не отошедший от столкновения, успел даже пальцами пошевелить. Перехватив управление, он отчаянно потянул штурвал на себя, шестым чувством понимая, что машина еще держится и ее можно вытащить. Но в этот момент все та же настырная зенитка поймала-таки в прицел лишившийся маневренности «Катран». И последнее, что успел увидеть рефлекторно вскинувший руку к глазам капитан третьего ранга Семен Петрович Кольм, было ослепительно желтое пламя, стремительно пожирающее фюзеляж его штурмовика…

Истекающая огнем и плюющаяся обломками свалка, кипящая в хвосте колонны карателей, была ярким, но всего лишь эпизодом сражения. Основные события разворачивались прямо по курсу, где почти одновременно с этим двинулись вперед основные силы Урала. Для Ландсбергиса это оказалось сюрпризом, причем крайне неприятным. Не ожидая сопротивления, он, согласно уставу, вел эскадру в походном строю, обеспечивающем наименьшую вероятность проблем во время корректировки курса, да и вообще любого маневрирования. Большинство кораблей даже атмосферу не стравливало – командующий оставил это неудобное действо на усмотрение своих капитанов. Какие возможности противостоять его армаде могут быть у тупых русских, да еще и на приличном удалении от их планеты? Не на самой окраине системы, но все же в нескольких световых часах от их планеты? Да никаких! А случись что, так программы давно в тактических компьютерах, нажми кнопку и не волнуйся, машина все сделает за тебя. И тот факт, что времени не то что перестроиться, а даже саму кнопку нажать у него не будет, в привычную конфедератам картину мира упорно не вписывался. Равно как и сама мысль о том, что радары его кораблей устарели минимум на поколение и обнаружить маскирующиеся корабли уральцев он не сумеет до того момента, как они ему это позволят, была Ландсбергисом великолепно проигнорирована.

Однако готовность сплясать на русских могилах – товар, который не только плохо продается, но и успеха не гарантирует. Сейчас адмирал пожинал плоды собственной некомпетентности, которая и породила то, что впоследствии на Урале называли «атакой клоунов». Рыхлый походный строй мало подходил для боя. А уральцы позволили себя обнаружить очень простым способом – дождались, когда противник вышел на дистанцию, с которой артиллерия современных кораблей с девяностопроцентной вероятностью пробивала защиту старых линкоров, и обрушили на голову колонны сосредоточенный залп. Идущий головным линкор «Бретань» в буквальном смысле слова вывернуло наизнанку. Секунду спустя взорвался, раскидав во все стороны пылающие обломки, линейный крейсер «Виктория». Флагману оторвало треть корпуса, а линкору «Прованс» как ножом распахало корпус от носа до кормы. И лишь пятый попавший под удар корабль, «Мария-Тереза», издали выглядел неповрежденным. Только почему-то окутался облаком газа – наверное, атмосферу стравливал… Уже после сражения выяснилось, что на корпусе старого линкора образовалось свыше двухсот пробоин, многие сквозные, что вызвало мгновенную разгерметизацию. К тому моменту, когда до него добрались спасательные партии, экипаж был давно уже мертв.

Стоящий в рубке своего корабля Лурье не надевал скафандра. Смысл? Воздух стравили только из внешних отсеков, а здесь было нормальное давление. Он стоял, расставив ноги на ширину плеч, руки сцеплены за спиной, лицо каменно-спокойное, что для импульсивного француза совершенно несвойственно. Только желваки на скулах играли. С командиром «Бретани» они когда-то вместе учились, а уж сколько вина выпили… Да и на других кораблях наверняка хватало тех, кого он знал – флот организация не то чтобы маленькая, а, скорее, узкая. Сказать, что все друг друга знают, нельзя, но вот общие знакомые у тех офицеров, кто успел хоть немного послужить, всегда найдутся. А ведь служил Лурье далеко не первый год. Он сжал челюсти так, что заскрипели зубы, почувствовал на языке противное крошево эмали и, потратив несколько секунд на то, чтобы справиться с эмоциями, коротко бросил:

– Всем кораблям эскадры! Огонь по готовности. Если сдаются… Пленных брать.

Это было единственное, что он мог сейчас сделать для тех, кого бросили на убой ради непонятных целей…

Сражение продолжалось еще около часа. Правда, большая часть времени ушла на то, чтобы переловить разбегающиеся корабли конфедератов. Транспорты захватывать никто и не пытался, хотя они-то как раз не против были сдаться. Но «нечего всякую дрянь в свой порт тащить», а потом еще и кормить уродов, которые шли сюда, чтобы убить тебя и твою семью. Поэтому транспорты расстреливали сразу и безжалостно, наплевав на то, какую репутацию это создает Уралу. «Мы их сюда не звали…»