Рожденный править

После этого ещё пара стрел настигли свою цель, прежде чем звон в голове наконец умолк. Мейли повалилась на спину, её руки дрожали от напряжения и страха. Это было настоящее безумие. «И о чем только думал этот старик? Сказал не шуметь, а сам..» – поток мыслей прервал шорох чуть в стороне от левого уха. Кусты зашевелились, а воздух пронзил свист металла. Клинок пролетел в нескольких сантиметрах от лица Мейли, вонзаясь в чью-то плоть. Брызги крови окрасили землю. Через несколько секунд вслед за ним показался и сам Терри. С гордо поднятой головой он прошёл мимо и склонился над зарослями, поднимая оттуда тушу убитого бобра.

– За тобой должок – бросил он, смерив её кротким взглядом, на лице играла ухмылка – А теперь пошевеливайся. Нужно собрать все эти трупы и содрать с них шкуру, пока солнце не село. Может ещё кого поймаем.

Мейли протяжно взвыла. Распластавшись на холодной земле, ей совсем не хотелось вставать. Ноги ужасно ныли, а на всем теле и место живого не было. Это было только начало дня, а он уже предвещал быть ужасным.

Глава 8.

Вернес.

Материк Аделиада, земли королевства Ардан

12 декабря, 1317 год

Солнце отдавало холодом. В мире природы такое совершенно невозможно, но у мертвеца на этот счёт были свои мысли. Его путь лежал на север. И вот уже несколько дней кряду он неустанно передвигался по опустошенным землям, названия которых даже не знал. По дороге он узнавал все больше, находил новый стимул, а мысли принимали целесообразную форму: цель, месть, жажда. Но из-за того, что в нём не было ничего присущего человеку, он вёл жалкое существование: мочился под себя, а пропитания и вовсе не искал. В результате он быстро погиб.

Но он не был человеком и смерть являлась лишь очередным состоянием тела. Он умер уже целых пять раз. Но после каждой смерти он снова возвращался к жизни. В первый раз это заняло долгих четыре дня, а вот на пятый всего каких-то 12 часов. Боль ускоряет развитие, ни одна смерть не бесполезна. Хоть его новое тело и выглядело сильным, ему также нужна была еда, чтобы существовать. В лесу тот, кто раньше был Вернесом, охотился на животных, голыми руками истязая их тела, в долинах – искал водоёмы, прислушиваясь к журчанию воды.

Рельеф часто менялся, уходя то высоко вверх, превращаясь в небольшие горы, то резко спускался в низовья, образуя болота, в одном из которых по собственной случайности Вернес и увяз. Казалось бы, в самом разгаре декабря всё уже давным-давно должно было замерзнуть, однако здесь погода была иной. Приходящие с юга теплые ветра не давали рекам и морям мерзнуть, а снег, если даже и шёл, сразу же исчезал, тая прямо на глазах. Поэтому, высмотрев неподалеку кусты со спелыми, ярко-алыми ягодами, движимый непреодолимым чувством голода, мертвец с свойственной ему невнимательностью, увяз в этой жиже. Чем больше он прикладывал усилий, тем быстрее уходил под землю. Мир представал пред ним жестоким и страшным.

Он бы так и умер в свой пятый раз, если бы вовремя не остановился. Сквозь густые вечнозелёные кроны хвойных деревьев и голые ветви лиственных дневной свет почти не проходил, но и этого освещение было достаточно, чтобы разглядеть всё в радиусе одного метра. До ближайшей опушки было далеко – несколько шагов. За это расстояние можно прилично увязнуть, однако прямо на ней прилёг отдохнуть в свой последний раз одинокий дуб, заснув вечным сном. Его толстые корни разрезали почву и, торча в разные стороны, неуклюжа валялись на поверхности. У самого основания пристанище нашёл себе мох, пряча под собой еле заметные оранжевые шляпки грибов, оставшихся с осени. Подобные этим Вернес ел около двух дней назад. Вкус у них просто ужасный, но этого было достаточно, чтобы дать телу пожить ещё немного.

Толстые ближе к самому основанию ветви дуба повисли над кромкой болота, так и не урвав себе кусочек света. Это дерево не самое высокое из тех, что уже успел повидать юноша. У самой границы Пепельной долины располагался сосновый лес. Деревья, точно великаны, уходили высоко в небо и, казалось, протыкали его своими острыми верхушками. В поле зрения попадали разве что стволы, кроны были куда выше и с очень редкими листьями. Глаза разбегались и путались. Одно дерево в точности напоминало другое, а вокруг стояла мёртвая тишина, будто бы всё вокруг было мертво. Землю укрывал тонкий слой свежевыпавшего снега, скрывая под собой растения. Тогда мертвец шёл не глядя, влекомый лишь зовом своего сердца, оставляя за собой цепочку мелких следов.

Этот же лес выглядел совсем иначе. Вся природа выглядела по-другому. Некоторые из деревьев стояли голые и уже мало чем напоминали громоздких великанов. Их стволы толще, а верхушки не такие далёкие. Кора потемнела, больше напоминая кусок угля. Ветви можно было разглядеть и не запрокидывая голову так, чтобы шея издавала непонятный хруст. Представители хвойных здесь тоже встречались, но уже не так часто.

Вернес поднял голову. Одна из ветвей дуба как раз доходила до него – до нее было рукой подать – однако на вид она была слишком хрупкой. Под таким весом с легкостью сломается.