Рождественская надежда

Я позвонила Сандре и объяснила, что случилось. Та пообещала выехать в больницу через полтора часа, сразу же, как только муж вернется с работы, чтобы не оставлять сына одного. Я заполнила все необходимые для госпитализации Мии бумаги, указав в графе «законный представитель» – государство. Сейчас я была даже рада, что Бриджет арестовали за наркоторговлю и что она так надолго оставила дочь одну. Иначе, скорее всего, Мию так никогда бы и не отвели к врачу.

Я взяла малышку из рук Эмили и улыбнулась.

– Как дела, зайчик?

Мия засмеялась и задрыгала ножками.

– Ты здесь поживешь немножко. Врачи собираются сделать тебе кое-какие процедуры. Тебе, наверное, будет страшно. Но они желают тебе только добра, поэтому ты не бойся, ладно?

Она опять засмеялась, и ее дыхание сделалось тяжелым. Я поцеловала малютку в лобик.

– Все будет хорошо, Мия.

Господи, пожалуйста, услышь меня. Она еще совсем крохотная, а на нее уже столько всего навалилось. Помоги ей, дай любящую семью, подари здоровое сердце.

Эмили тоже поцеловала Мию и, что-то прошептав ей на ушко, оглянулась на меня.

– Что ты ей шепнула?

– Не скажу, – замотала головой Эмили, – а то не сбудется.

Я улыбнулась.

К нам подошел врач и унес малышку. Эмили взяла меня за руку и махала Мии вслед, пока они с доктором не скрылись за углом. У меня вдруг стало тяжело на душе, словно забрали моего собственного ребенка.

Вскоре приехала Сандра.

– Они планируют начать процедуру через несколько часов, – сообщила я. Нужно было еще подыскать приемную семью для Эмили, и я поняла, что приехать сегодня в больницу во второй раз не смогу. – У меня возникли кое-какие дела, так что, скорее всего, сегодня я сюда не вернусь.

– Нет, мы вернемся! – подала голос Эмили. – Мы должны!

Ничего не ответив, я взяла ее за руку и повела к лифту.

– Нам надо вернуться. – Эмили смотрела на меня снизу-вверх. Я нажала на кнопку вызова. – Мия хотела, чтобы я держала ее за руку, потому что ей было страшно. Когда ей снова станет страшно, она будет переживать, что меня нет рядом. Когда я осталась дома одна, я тоже очень боялась, но он взял меня за руку крепко-крепко, и я успокоилась. Поэтому мне нужно держать за руку Мию.

Я кивнула, так ничего и не поняв. Я уже успела отвыкнуть от того, как путано разговаривают дети, беспорядочно перескакивая с одной мысли на другую.

Эмили задрала голову, глядя на меня.

– Пожалуйста, давайте вернемся!

Что я могла ответить? Это решение казалось неразумным, но девочке так хотелось навестить Мию… Ладно, отложу поиски приемной семьи до завтра.

Дома я первым делом нарезала яблоко для Эмили. Затем начала намазывать тосты джемом. В кухню зашел Марк. Ему невероятно шли джинсы и черный свитер. Наклонившись, он обнял девочку. Все-таки мы с ним оставались порядочными людьми и не позволяли отчужденности между нами ранить чувства ребенка. Эмили успела съесть половину яблока, когда Марк заметил, что у задней двери сидит Лапа.

– Ну мисс, – обратился он к собаке, накидывая куртку, – пойдемте прогуляемся.

Лапа радостно запрыгала. Марк открыл дверь, и собака ринулась по направлению к роще, которая находилась неподалеку от нашего дома.

– Можно с вами? – спросила Эмили.

Марк застегнул на ней куртку до подбородка и натянул ей на голову капюшон, который встал торчком, делая Эмили похожей на снеговичка. Девочка взяла его за руку, и они направились к роще. Когда Шон был маленький, они с папой точно так же ходили гулять. Дружно шагали по дорожке, предвкушая, как будут «охотиться на львов и медведей», строить тайный домик на дереве, о котором девчонкам знать не полагалось, или собирать для меня букет из листьев. Если я спрашивала, о чем они говорили, Шон отвечал: «Да так, мужской разговор».

Я наблюдала, как Марк и Эмили идут к роще, и гадала, болтают ли они сейчас «о девичьем» или, может быть, разговаривают о ее маме.

«На земном пути очень много печали, – вздыхал пастор Берк на похоронах Шона. – Жизнь коротка. Но, благодарение Господу, после смерти нас ждет другая, вечная жизнь». Я смотрела на уходящих Марка и Эмили. Жизнь коротка, но тем, кто потерял родных и любимых, она кажется бесконечной.

– Когда вы с Патрицией поженились, вы жили в замке? – поинтересовалась Эмили.

Марк сунул озябшие руки в карманы и задумался.

– Ну, если однушку можно назвать замком… Можно?

Девочка покачала головой:

– У вас было много денег?

– Нет.

– А почему она тогда за вас вышла?

Марк засмеялся:

– Хороший вопрос!

Эмили уселась на бревно на краю рощи и оперлась подбородком на ладони. Марк опустился рядом.

– Я думаю, Патриция красивая, – произнесла она.

– Я тоже так думаю.

Девочка повернулась к нему.

– Она долго будет грустной?

Марк посмотрел на девочку, удивляясь ее проницательности.

– Да, грусть навсегда поселилась в ее душе. Но у нас остались воспоминания о Шоне. Хорошие воспоминания. Он был с нами целых восемнадцать лет, так что таких воспоминаний море.

– А моя мама была со мной пять лет.

– За пять лет может накопиться очень много воспоминаний.

– Мы иногда катались на роликах по улице. – Эмили на секунду задумалась. – Но у нее плохо получалось. Она часто падала.