Рождественские детективные истории

— Во-первых, это Рождество, — сказала Алена. — А во-вторых, вы хотите сказать, что вся московская милиция — кроме вас, конечно! — этой ночью или спит, или непотребно квасит, а миллионы жителей столицы нашей необъятной родины, города-героя Москвы, брошены на произвол судьбы?!

У Аксютина так сверкнули глаза, что Алена подумала: происходи действие в вестерне, он выхватил бы свой «кольт» и выпалил в нее в упор. А происходи дело в криминальном романе, выхватил бы свой боевой «Макаров», или «ТТ», или из чего там еще стреляют работники милиции в криминальных романах?

Однако дело ограничилось лишь сверканием глаз. А потом Аксютин вдруг усмехнулся:

— Ну и языкастая леди! Неужели вы и Муравьева вашего так же убалтываете? Ну ладно, я могу попытаться узнать… насчет хищений крови.

— Попытайтесь, попытайтесь. Причем спрашивайте о хищениях в районе тех дней, когда найдены были трупы, — напутствовала Алена. — Ведь кровь должна быть свежая, верно? Это раз. А во-вторых, это должна быть кровь женщины, причем молодой. Иначе сразу будет понятно, что подделка. Я читала, по составу крови можно даже пол определить и возраст. Это правда?

Мгновение АВ и Аксютин смотрели на нее неподвижно, потом АВ с уважением покачал головой, а Аксютин…

Аксютин махнул рукой и рассмеялся:

— Браво! Теперь я верю, что Муравьев не зря вами бредит. Вы угадали. Убийств… — Он замолк на мгновение. — Никаких убийств не было.

* * *

— Не было?! — почти испуганно переспросил АВ.

— Не было.

— А что же… что же было? — АВ мотнул головой куда-то в сторону.

— Была очень старательная попытка нас убедить, что здесь произошло убийство. Как и во всех предыдущих случаях. В крови обнаружены консерванты, которые помещают туда в пунктах сдачи крови. То есть кровь, как вы изволили выразиться, — Аксютин с улыбкой в глазах глянул на Алену, — не свежая. Это раз. Только в одном случае из трех предыдущих — анализ сегодняшней мы еще не проводили, сами понимаете, — пролита кровь молодой девушки. Один раз — мужчины тридцати лет, второй — мужчины под сорок, причем больного гепатитом. Вы представляете?! И случаи хищений мы проследили. Они происходили в Лугокамске, на районной станции переливания крови. Правда, примерно месяц назад. Виновный — санитар — сказал, что ему заплатила, причем очень щедро, какая-то женщина. Ничего толкового больше он сказать не мог, кроме того, что чуть не сдох из-за этой бабы: напился до полусмерти, деньги частью пропил, частью потерял, да еще и в вытрезвитель угодил. Так что убийств все же нет, но есть случаи истерик, сердечных приступов, шока у тех, кто эти декорации обнаруживал и видел, так что дело все равно на уголовное очень даже тянет — нарушение общественного порядка и злостное хулиганство.

— Ну вот, теперь вы верите, что это антирекламная провокация? Что круги смыкаются вокруг «El choclo»? — возбужденно воскликнула Алена.

— Какая фраза! — хмыкнул Аксютин. — Круги смыкаются… Что и говорить, писательницу сразу видно! Ну ладно, предположим, что вы правы.

— Однако я не совсем понимаю, при чем здесь бутерброд? — осторожно осведомился АВ.

— Какой бутерброд? — отрывисто спросила Алена. — Ах да, бутерброд! А что, в этом туалете тоже нашли бутерброд? — повернулась она к Аксютину.

— Громовой! — вместо ответа позвал Аксютин, и тот явился, как послушный джинн, раб лампы — или служебных обязанностей, что, впрочем, почти одно и то же. Правда, джинн являлся практически беззвучно, а явлению Громового предшествовал скрип двери.

— Покажи бутерброд, — велел Аксютин, и Громовой достал из портфельчика пластиковый пакет с лежащим в нем бутербродом, в свою очередь затянутым пленкой.

— Куплен в одном из вокзальных кафе быстрого обслуживания, — сообщил он. — Кафе называется «Зефир». А предыдущий был куплен в кафе, которое называется… как его… — Он запнулся, вспоминая.

— «Борей»? — легкомысленно хихикнув (с тех пор как стало ясно, что убийства не происходили, на душе значительно полегчало!), предположила Алена, которая никогда не упускала случая продемонстрировать свою начитанность и изысканные аллюзии.

— «Пастила»? — непроизвольно облизнулся АВ. Алена понимающе улыбнулась ему — она тоже обожала пастилу!

— Нет, всего лишь «Квадра-М», — прозаично сказал Аксютин. — Неведомо, почему оно «Квадра», но оно тоже находится на Курском вокзале.

— Разумеется, продавцы не помнят, кто эти бутерброды покупал, — предположила Алена.

— Разумеется, нет, — кивнул Аксютин. — Вокзалы ведь, народищу чертова уйма… А два предыдущих бутерброда были куплены на Павелецком вокзале, в буфете.

— А что там еще повторяется во всех этих случаях, кроме бутерброда? — спросила Алена. — Какой-то крест… Крестиками, что ли, убийца разбрасывался?

— Да нет. Просто во всех случаях бутерброд лежал на полу, а перед ним была надпись обычным мелком: нарисован крест, потом восьмерка, потом буква С. И все.

— Нет, не все, — снова подал голос Громовой. — Там еще точка стояла.

— Ну, точка, — пожал плечами Аксютин.

— Слушайте, — вкрадчиво сказала Алена, — а вы не могли бы это написать? А то я как-то лучше соображаю, когда наглядно…