Рождественское благословение

Натан вынул из банки, куда бабушка сложила рождественское печенье, одного Санта-Клауса и тихо уселся на пол в уголке. Из спальни вышли отец с бабушкой, вынесли одежду, в которой должны были похоронить Мэгги: ее любимое платье, которое она надевала в церковь и на свадьбы, шаль, подаренную бабушкой, и блестящие туфли – те, что купил для нее Натан. Он молча наблюдал за тем, как гости утешали папу и бабушку, обнимали Джека за плечи, сжимали его руку. В толпе посетителей Натан узнал кое-кого с работы отца, ближайших соседей и нескольких человек, которых встречал в церкви, но многих он видел впервые в жизни. Сквозь лес ног пробиралась Рейчел, волоча за собой нового Винни-Пуха. Она отыскала отца и залезла к нему на колени. Несколько женщин окружили Эвелин. Они тихо переговаривались, качая головами, и ласково поглаживали бабушку по руке или по спине.

Многие тихо входили в дом, оставляли на кухне еду или подарки, а затем молча уходили, не сказав ни слова. Лица, имена, голоса людей сливались, но Натан на всю жизнь запомнил их великодушие. Одна пожилая женщина в свитере, на котором было написано «Рождество – это любовь», вымыла все тарелки и кастрюли, вынесла мусор и навела порядок на кухне, никем не замеченная. Потом (Натан видел, он специально выглядывал из своего укромного уголка) она прошлась по гостиной, собирая чашки и блюдца, отнесла посуду на кухню, перемыла и расставила по местам. Затем взялась за холодильник: выбросила испорченные продукты, протерла полки и загрузила их принесенными запеканками и пирогами. Когда все было сделано, она надела пальто и ушла.

Двое немолодых супругов, появившись в дверях, обменялись несколькими словами с Джеком, одели Рейчел, подхватили Винни-Пуха и новую куклу и исчезли. Джек успел только чмокнуть дочь в пухлую розовую щечку. Натан обрадовался, что его никуда не увели. Хотя мамы рядом с ним не было, он уже тогда понимал: все, что происходит сейчас в доме, совершается ради нее.

Вдруг Натан услышал хорошо знакомый голос. Это пришла миссис Паттерсон, которую он не ожидал увидеть до начала занятий в школе. У Натана сжалось горло. Все те дни, что учительница подвозила его домой, они мало разговаривали, но он всегда с радостью ждал того момента, когда надо было садиться к ней в машину. Рядом с миссис Паттерсон стоял добродушный на вид мужчина, которого Натан никогда раньше не видел. Мальчик вскочил на ноги и вслед за отцом и бабушкой приблизился к миссис Паттерсон.

– Здравствуй, Натан, – сердечно сказала Дорис.

Мальчику показалось, что она недавно плакала.

– Здравствуйте, миссис Паттерсон, – негромко ответил он, взмахнув рукой, в которой был зажат Санта-Клаус.

– Натан, познакомься, это мистер Паттерсон, – представила мужа Дорис.

– Очень рад нашей встрече, Натан, – улыбнулся мужчина.

Натану было приятно, что в этот день к нему в гости зашли учительница и ее муж. Дорис провела мальчика на кухню и села вместе с ним за стол. Натан положил перед собой надкушенное печенье.

– Натан, – сказала Дорис, – я совсем забыла об этой пленке. Я нашла ее, когда прибиралась в своем столе перед каникулами, и подумала, что надо напечатать для тебя несколько снимков.

С этими словами она вытащила из сумки рамку с фотографией, сделанной в начале учебного года, когда Мэгги с Натаном помогали миссис Паттерсон оформлять стенгазету. Перед тем как щелкнул фотоаппарат, смеющаяся Мэгги успела сделать сыну «рожки» из двух желтых проволочных ершиков.

Затем Дорис протянула мальчику конверт с двумя другими снимками. Один из них запечатлел Мэгги, когда она проводила конкурс по арифметике. Она показывала однокласснику Натана табличку с примером, который надо было решить. Мальчик сосредоточенно вглядывался в цифры, а Мэгги, заметив, что ее фотографируют, повернулась к объективу и подмигнула. На втором снимке она прижималась щекой к тому же мальчику и широко, радостно улыбалась.

– Эти фотографии сделаны в прошлом году, – напомнила Дорис.

Натан рассматривал их, перебирал, как колоду карт: сначала снимок в рамке, потом два из конверта, а затем в обратном порядке, он изучал их, снова и снова вглядываясь в мамино лицо. Мама здесь выглядела как-то не так… и вдруг он понял почему. Эти снимки были сделаны до того, как Мэгги заболела, когда она еще бегала с ним по траве, и танцевала под радио, и помогала в школе. Он запомнит маму такой, какой она была на этих снимках.

Они молча посидели еще несколько минут, потом Дорис встала и собралась уходить.

– Спасибо, миссис Паттерсон, – проговорил Натан, сжимая в руках фотографии.

Дорис обернулась, желая как-нибудь утешить мальчика, но не нашла слов. Они с мужем уже прощались с Джеком и Эвелин, когда Дорис заметила серебряные туфли, лежащие на стопке одежды возле входной двери. Она посмотрела на Натана, который в ответ застенчиво улыбнулся.

– Я купил их, чтобы мама знала: она самая особенная и самая красивая, – проговорил он.

В глазах Дорис показались слезы.

– О, милый, она это знала. Я уверена, она это знала.

Дорис отпустила руку мужа и обняла Натана. Через мгновение дверь за ними закрылась.