Розовый Дождь

— И это все? — недоверчиво громыхнул металлический голос.

Раздалось довольное кряхтение.

— Умный, х-х-х-х-хитрый братец-с-с-с-с…  Нет, не все-ссс! Залог нуж-ж-ж-ж-ж-ен, что ты не будешь ис-с-с-с-спользовать тайны Астрала против Меня и Моего Темного Царства.

— Какой такой «залог»?

— Так-сссс…  Пусс-с-с-с-с-тячок, сущая безделицс-с-с-с-са…  Ш-ш-ш-ш-ш-ш-ш…  Тебе это ничего-ссс не будет с-с-с-с-с-стоить…

— Ближе к делу!

— Отдай мне одного маленького человечка, крошечное с-с-с-с-с-существо, малыш-ш-ш-ш-шонка-зайчонка, с-с-с-с-с-ущую мелочь, короты-ш-ш-ш-ш-шку, а взамен — з-з-з-з-заберешь хоть миллион человечков, карличков или другой биомассы к себе, наверх. Мне для тебя — ничего не ж-ж-ж-ж-ж-алко-сссс!

— Что за человечек? Имя? И почему ты просишь его у меня — он тебе не доступен?

— Пока нет-с-с-с-с-с, — зашипел, заюлил Безликий, по-прежнему не смотря в глаза-прожекторы Люцифера. — Его с-с-с-с-спрятали от нас-с-с-с-с…  А зовут его про-с-с-с-с-сто «Роланд 40000-й, Король Авалонский». Отдай его — и с-с-с-сделка заключена. А я в долгу не ос-с-с-станусь…

— Роланд, Король Авалонский? Не знаю такого, — громыхнул солнечный великан. — Неужели эти игрушечные людские короли представляют для тебя ценность? Интересно, какую?

— Нет-с-ссс, ничуть-ссс не представляют. Это просто с-с-с-с-символ, з-з-з-з-забавная игруш-ш-ш-ш-шка, которую я обещал одной моей ф-ф-ф-ф-фрейлине, да-ссс…  Ну как-ссс? По рукам? — зашипел Безликий.

— По рукам! — громыхнул Люцифер и сделал несколько широких шагов, от которых опять затряслась земля, навстречу Безликому и протянул свою сверкающую, как полированная медь, руку. Безликий протянул свою…

И тут внезапно Люцифер резко изменил движение руки и схватил Безликого прямо за горло, правда, и рука Безликого тоже схватила его за горло. Но глаза прожекторы Люцифера впились в красные шары Безликого и тот забился и заверещал, зашипел, как дикая змея, не в силах выдержать яркого как расплавленный металл, как полуденное южное солнце взгляда Люцифера:

— Отвечай! Отвечай! Черная Клякса! Зачем ОН тебе нужен НА САМОМ ДЕЛЕ! Отвечай, а то спалю! В устах твоих чую ложь змеиную!

Безликий забился, заизвивался, как придавленная чем-то тяжелым змея или червь, зашипел и завизжал. Но рука Люцифера крепко сдавила его горло и не давала отвести взгляд.

— Отпус-с-с-с-с-сти! Отпус-с-с-с-с-ти! Это нечес-с-с-с-с-тно!

— А честно мне лгать?! А ну говори, черная лужа, зачем тебе понадобился именно этот человечек?! Говори, а то хуже будет!

Но в этот самый момент раздался дикий грохот откуда-то с северной части пещеры и — огромный изрыгающий клубы белесого пара поток кипящей влаги из только что взорванной Голубым Старшим Хранителем и его товарищами плотины обрушился на почти полностью разрушенный город!

Белесый пар в считанные доли секунды заполонил все пространство пещеры, окутав его как горячую баню. Видимость стала нулевой. Даже сверкающие потоки огненного света, волнами испускавшиеся солнечным великаном, потонули в белесой завесе пара. А потоки кипящей воды начисто смывали, как морской прибой песочные домики на пляже, остатки полуразрушенных хрустальных сооружений, разбрасывая в стороны как детские игрушки перевернутые вагонетки, золотые деревья, заполняя собой глубокие расселины, как чудовищные шрамы испещрившие подземный город. Но даже громоподобный шум извергавшейся стихии не мог заглушить визги тысячи-тысяч черных тварей, тщетно пытавшихся убежать от накатившей на них волны кипящей воды и пара, а также визг самого Безликого, от которого рушились и без того хлипкие остатки подземных перекрытий. А потом раздался колоссальный взрыв — и все затихло.

5.

Эрл и Керл в изодранных до дыр кафтанах совершенно неузнаваемого цвета вылезли на поверхность, еле протащив через узкий проход одного из вентиляционных тоннелей довольно упитанного Красного Советника, и повалились без сил.

Прохладный, послегрозовой воздух приятно ласкал обожженные паром красные лица, мокрые от пота волосы и бороды. Где-то вдали ещё слышались отдаленные удары грома, но они уже не ранили уши и не пугали. Блаженная истома накатила на братьев и они, хотя и не могли заснуть — так бывает после очень больших переживаний — , лежали без движения, ни о чем не думая, ничего не слушая и не желая давать себе труд открыть глаза, чтобы посмотреть на окружающее.