Розовый Дождь

А потом она незаметно провела ручкой по волосам Принца и потянула его за собой. Принц сразу стал спокойнее, весь обмяк и послушно опустился на сиденье рядом с Феей. Она взяла его голову в свои руки и крепко прижала её к груди, продолжая поглаживать своими тонкими мягкими ладошками его волосы, отчего Принц становился все спокойнее и спокойнее.

— Ничего, ничего, дорогой, ты должен понять и смириться…  Мы, феи, не такие, как вы — люди. Мы — другие, у нас все совсем, совсем по-другому, понимаешь? Всё, всё по-другому…  У нас дети недолго живут с родителями, у нас семья — это Сообщество, ты понимаешь, милый, понимаешь? — казалось, Фея уже не замечает никого, ни детей, ни Зверят, она не видит никого, кроме Принца и как ребенка убаюкивает его, гладя по головке, при этом накладывая все новые и новые магические «швы» на его сознание.

Она и сама была готова зарыдать, заплакать, а потому она как никто понимала горе Принца, горе отца, обреченного больше никогда в жизни не увидеть свою дочь. Отдать дочь в «ЖАЛО» — это высшая жертва, которую требует Сообщество от своих членов и на этот подвиг должна быть готова каждая мать.

А потому для Феи, знавшей, что её дочь необыкновенно развита и вполне способна стать воительницей «ЖАЛА», это известие было не таким тяжким ударом — она внутренне готовилась к этому все пятнадцать лет. Но вот Принц…  Фея понимала, что ему этот удар перенести будет намного тяжелей. И потому она накачивала его просто лошадиными дозами успокаивающих заклинаний.

Наконец, работа была закончена, и Принц блаженно закрыл глаза, убаюканный на груди у Феи, а Фея, повернув теперь лицо к своей дочери, тихо сказала:

— Да будет на все воля Создателя неба и земли, доченька. Не опозорь там меня и твоего отца. Служи честно и самоотверженно и приноси пользу Целестии. Защищай слабых и помогай нуждающимся, сей добро и выжигай беспощадно всякое зло. Я…  благословляю…  тебя…

Слова застряли в горле, а слезы затуманили взор. Но Милена уже обняла маму и тихо прижалась своей головкой к её плечу, а Алоис, предчувствуя расставание с сестренкой, заплакал навзрыд вместе со Зверятами.

5.

Просторная зала, где-то в трех милях под землей, была наполнена феями так, что, казалось, и яблоку негде было упасть. У всех фей — нарукавные повязки, медальоны на шее и аппликации на туниках в виде рассерженной пчелы, показывающей свое смертоносное жало.

Феи стояли длинными плотными рядами по отделам:

1-й отдел — разведывательно-боевой;

2-й отдел — расследование особо опасных преступлений против Сообщества;

3-й отдел — воспитательно-исправительный;

4-й отдел — медицинский;

5-й отдел — воспитательно-образовательный;

6-й отдел — научно-исследовательский и конструкторский;

7-й отдел — научно-просветительский.

Первый отдел «ЖАЛА» занимался разведкой, диверсиями, специальными операциями. Он был самым малочисленным, зато каждая фея здесь стоила сотни обычных — необыкновенно выносливые, бесстрашные, безгранично преданные лично Их Премудрости.

Второй отдел имел громкую славу «палачей» и занимался не столько расследованиями, сколько пытками тех, кого доставили в застенки «ЖАЛА» сестры 1-го отдела. Из их рук любой лев выходил кротким, как заяц, способным есть вместо мяса — траву.

Третий отдел занимался доводкой тех, кто прошел через второй. Они ведали плантациями Цветов Забвения, Островами блаженных, где бывшие преступники полностью забывали свое прошлое и становились совершенно новыми людьми.

Четвертый отдел занимался разработками в области военной медицины.

Пятый — воспитывал новые поколения членов Сообщества. В нем состояли все преподавательницы и воспитательницы обоих Школ.

Шестой отдел разрабатывал военные и магические технологий, а седьмой — писал и издавал общеобязательные книги по истории, по религии, создавал иллюзии (за что и получил говорящее название «Фабрика грез»), в которых четко отстаивал «генеральную линию», в общем, формировал мировоззрение членов Сообщества.

В просторной зале уместились все члены «ЖАЛА» — всего не более тысячи, из них членов 1-го отдела, в который по результатам многочисленных исследований должна была войти Милена, всего около полутора сотен.

Зала почти полностью была погружена во тьму, лишь только слабенькие шарики-светлячки, переливаясь разными цветами радуги, летали под потолком. При слабом свете светлячков можно было различить стройные ряды воительниц «ЖАЛА», их нарукавные повязки, длинные розовые колонны, высокие потолки, но все остальное тонуло во мраке. Даже лиц стоящих не было видно, что, видимо, и входило в цели организаторов Таинства Приема.

На Милену это зрелище произвело устрашающее впечатление. Длинные ряды не шевелящихся молчаливых стен из вытянувшихся по стойке «смирно» тел, без лица, без голоса, без чувства — поистине жуткое зрелище для совсем юной девушки.