Розы мая

– Я схожу туда и посмотрю, смогут ли опознать ее, – говорит, уходя, Финни. – И вот что, Прия… максимум того, что вы можете сделать, это то, что вы уже делаете. Не переживайте из-за бремени, нести которое должны не вы.

Колумбины являются в многообразии красок и выглядят словно два разных, сложенных вместе цветка: белый, с пятью лепестками, на фиолетовом, с лепестками более длинными и тонкими. В пятницу цветы – синие и пурпурные – приносит смущенный до крайности почтовый служащий, который обнаружил их на пассажирском сиденье своей машины.

О синих колумбинах пела за несколько дней до смерти Эмили Адамс. Возможно, именно поэтому ленточка на букете не пластиковая, а белая атласная, с черными музыкальными нотами. Не просто цветы ее смерти, но и что-то из ее жизни.

Рамирес в Делавэре проводит контрольную консультацию по закрытому в феврале делу. Вот только своей типа подруге она об этом не сказала, потому что на ее рабочем столе лежит огромный букет подсолнечников.

Парню из службы доставки пришлось ждать, пока Эддисон сдвинет бумаги и освободит для цветов место. Рамирес нравятся подсолнечники, и он это знает. Но сейчас у него на уме совсем другие цветы, а потому доставка не вызывает никаких чувств, кроме раздражения.

Тем не менее, как и подобает напарнику, Эддисон фотографирует букет и посылает файл по назначению, чтобы Рамирес смогла должным образом поблагодарить ту самую подругу из контртеррористического отдела.

В загон, как они называют свое рабочее место, входит Вик. В руке у него половинка сэндвича с салатом из курицы, на лице – страдальческое выражение.

– Одевайся, – бросает он. – Едем в Шарпсберг.

– Шарпс… Кейли?

– На нее напали. Инара с Кейли и ее родителями в больнице.

– Инара в Мэриленде? – Брэндон уже берет пальто, свое и Вика, оружие и жетоны, чтобы разобраться со всем этим потом, когда Хановериан окончательно разделается с ланчем. Прихватывает на всякий случай и стоящие под столом сумки. До Шарпсберга недалеко, так что вероятность остаться там на ночь невелика, но зато, потратив секунду, можно застраховаться от непредвиденной ситуации.

– Кейли там на весенних каникулах, вот и попросила Инару приехать на пару деньков.

Наверное, оно и к лучшему, что Инара работает в таком классном ресторане, учитывая, сколько отгулов ей приходится брать.

Вик доедает сэндвич уже в кабине лифта и, забрав жетон и оружие, вешает их на ремень.

– Последнюю информацию получим по пути.

Не считая этой самой последней информации – им сообщают, в какой больнице находится Кейли и что нападавший арестован, – дорога в Шарпсберг занимает два часа, которые проходят в гнетущем молчании. Отвлечься не получается, и воображение снова и снова рисует самое худшее.

Реабилитация Кейли проходила… наверное, так, как и можно было ожидать. Девочку похитили в ее двенадцатый день рождения, жестоко изнасиловали и избили. Очнулась она уже в Саду, но провела там лишь несколько дней, причем под защитой и опекой Инары и других девушек. Впрочем, по словам самой Инары и даже Блисс, именно те дни оказались едва ли не самыми страшными на их памяти. Потом был взрыв, спасение, огласка… В общем, на долю Кейли выпало столько испытаний, сколько не должно достаться никому из детей ее возраста.

Местная полиция называет больницу, куда поместили Кейли, и стоит агентам показать значки, как их направляют в отдельную палату возле отделения экстренной медицинской помощи.

Отец Кейли беспокойно расхаживает по коридору, то и дело потирая ладонью лицо. Инара наблюдает за ним, стоя у двери и сложив руки на животе. Защитный ли это жест или так она спасается от холода, сказать трудно – на ней один лишь топик, а кондиционер гонит довольно-таки холодную струю воздуха. На изгибе плеча виднеется краешек татуировки, крыла бабочки.

– С ней там мать и женщина из полиции, – говорит Инара вместо «здравствуйте».

– Информации у нас мало, – отвечает Вик. – Что случилось?

– Мы были в торговом центре и решили задержаться и перекусить. Родители устроились в другой части фудкорта. Кейли выбрала столик для нас, и я пошла за едой. Услышала шум, обернулась и вижу, как какая-то женщина нападает на нее с ножом, обзывает шлюхой и кричит, что изнасилованием ее Бог покарал.

– А потом?

– Все от изумления как будто застыли. Я к этой гадине пробилась и на пол свалила. Может, нос ей сломала. Нож она выронила, а тут и охранники подоспели, наручники на нее надели, а я к Кейли подбежала.

– Насколько все плохо?

Эддисон сбрасывает пальто, передает его Вику и стаскивает тяжелый черный свитер. Утром, собираясь провести весь день в офисе за столом, он предпочел блейзеру рубашку с галстуком и теперь рад этому. Инара, принимая свитер, благодарно улыбается.

– Спасибо. Я свою толстовку Кейли отдала – укрыться, чтоб не узнали. Люди только на нее и смотрели. – Свитер велик, горловина слишком широка и не прикрывает ключицы, но она уже не складывает руки на груди, а сует их в карманы. – Порезы неглубокие и в основном на руках – Кейли защищалась. Есть рана на щеке – ее осмотрит пластический хирург, его уже вызвали.