Розы мая

– Голубенькие? Про них, по-моему, песенка есть. – Мой вопрос был, в общем-то, не о цветах, но ответ, как ни странно, звучит обнадеживающе, словно ему и в голову не пришло не ответить.

Еще не выпрямившись, Финнеган смотрит на меня.

– О вашем знакомце не так-то легко что-либо узнать.

– О Лэндоне?

– Эддисон сократил список возможных мест проживания, но его там никто не знает. К тому же никакой информации мы о нем пока не нашли. Ни по аренде, ни по ипотеке. На почте и в отделе транспортных средств ни о каком Лэндоне тоже не слышали. Мы расширяем поиски, однако работа идет медленно.

– Но человек на записи с камеры безопасности – не Лэндон, – напоминаю я. – Форма глаз другая.

Финнеган хмурится и снова смотрит на меня.

– Арчер вам не сказал? Мы нашли того, кто на камере.

– Что?

– Студент Хантингтонского университета. Подрабатывает в службе доставки. Один из ваших соседей опознал его на фотографии с фрезиями. Мы поговорили с парнем. По его словам, цветы положили в машину вместе с конвертом, где были деньги, адрес и время доставки.

– И он всегда оставляет машину открытой, чтобы желающие могли анонимно доставлять через него вещи? – недоверчиво спрашиваю я. – Звучит как-то…

– В высшей степени нелепо, – соглашается Финнеган. – Парень наверняка загремит в тюрьму, если помогает в доставке нелегальных грузов. Обещал связаться с нами, если будет что-то новое.

– Значит, либо он решил не выходить на связь, либо на этот раз цветы были доставлены другим способом.

– Совершенно верно. Что касается вашего неуловимого друга Лэндона, то в шахматном клубе он сегодня утром не появился – я проверил по пути сюда. До конца недели мы в суде. На следующей неделе кто-то из нас – я или Арчер – проводит вас в павильон, и тогда, надеюсь, мы сможем поговорить с ним или даже проследить за ним до дома.

– Я не видела его с тех пор, как здесь был Эддисон. То есть… полторы недели, да?

– Совсем не видели?

– Совсем.

– А другие? Ваши ветераны его видели?

– Не спрашивала. – Агент снова хмурится, задумчиво трет пальцем о палец. – Вы обеспокоены.

Финнеган тянется к волосам, но вовремя останавливается. Родословная смешалась в нем необычным образом: тонкое лицо и дородное, плотное тело, бледная, густо усыпанная светло-коричневыми веснушками ирландская кожа и темные, шелковистые волосы.

– Моим наставником был Виктор Хановериан. Мы работали вместе, пока я не получил свою команду, а ему достались Эддисон и Рамирес. Я собственными глазами видел его в ситуации с заложниками и под перекрестным огнем – и у него ни один мускул на лице не дрогнул. Сейчас же он каждый день шлет мне имейлы, спрашивает, есть ли новая информация. Да, я обеспокоен. Потому что вижу, как дергается он, и у меня от страха полные штаны.

Я не жду откровенности от человека, которого вижу впервые в жизни, но благодарна ему за нее.

– Он ведь боится того, что случится, когда цветы совпадут с теми, которые были у последней прошлогодней жертвы, так?

– Или того, что случится, если вы уедете прежде, чем они завершат цикл, – говорит Финнеган. – Вы уезжаете, а что, если он уезжает тоже? Дело уходит из рук ФБР.

– Но вы ведь можете передать все материалы Интерполу?

– Можем и, если до этого дойдет, передадим. Но отнесутся ли к нему со всем вниманием?

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не стали преуменьшать опасность. – Я пожимаю плечами. – Если б я после смерти Чави не спрятала голову в песок, то, может быть, рассказала бы о цветах в Сан-Диего. И тогда все было бы по-другому, и у вас не было бы проблем с боссом. И Эми, возможно, была бы жива, и та, другая девушка после нее.

– Вот уж нет. – Финнеган выпрямляется. Одно его колено болезненно хрустит, но агент только едва заметно морщится. Он чуточку ниже меня, но держится так, будто выше, причем не прилагает к этому никаких усилий. – Не думайте так.

– Но ведь правда же?

– Этого мы знать не можем. Посмотрите на меня, Прия. – Глаза у него темные, радужка почти неотличима от зрачка, но ресницы такие длинные, что у мужчины смотрятся почти нелепыми. – Нельзя так думать, – твердо повторяет он. – Вашей вины нет ни в чем. И мы не можем знать, что случилось бы, если б в Сан-Диего сложилось иначе. Вы делаете все, что можете.

– Хорошо.

Вид у него расстроенный, и я уже думаю, не ждать ли в ближайшее время звонка от Эддисона или Вика. Агент Финнеган, человек очень добрый, не знает меня настолько хорошо, чтобы успешно отстаивать свою позицию.

– Давайте посмотрим, что там поймала камера.

На этот раз перед нами женщина в толстом, плотном свитере, надетом поверх красно-желто-черной рубашки поло, какие носят служащие автозаправки, что в нескольких кварталах от нас. Саму женщину я не знаю, но удивляться тут нечему: в магазин я захожу, только если из-за холода нужно срочно попасть в туалет, чтобы отправиться потом домой. Когда такое случается, я всегда покупаю что-нибудь, кофе или шоколадный батончик, показывая, что я не только пользователь туалета, но и покупатель. Вот только бывает такое не настолько часто, чтобы знать тех, кто там работает.