Розы в снегу

— Я как никто другой страдал от искушений сатаны, — продолжал меж тем Лютер, отчаянно жестикулируя. — И говорил себе: этого не должно быть, это грех!

В длинной белой рубашке стояла Катарина посреди комнаты. И с испугом смотрела на мужа. Неужели это не Божий промысел, а козни лукавого, что они сейчас вот так вдвоем в этой комнате?

Весь дрожа, Лютер остановился перед ней.

— Нехорошо человеку быть одному, — первая книга Бытия, глава вторая, — прошептал он.

— Да, — с облегчением выдохнула Катарина. — Это вы знаете лучше меня, герр доктор. Но все же… Может… может, все-таки снимете камзол?

***

— Говорят, их было восемь тысяч, Кэте, восемь тысяч человек убили во Франкенхаузене . Ты можешь это представить? Нет, не можешь. А я не могу заснуть. Они приходят ко мне. Восемь тысяч! Толпа — взглядом не окинуть! И она все растет и растет. Они лезут ото всюду как муравьи; их лица искажены, черепа расколоты, они несут свои отрубленные конечности… Нет! Я не могу спать, Кэте. Как тут уснешь?

— Ты же писал: князья будут правы, если станут убивать их, как бешеных собак. Ты же писал: на то Божья воля!..

— Так, Кэте, так. Но восемь тысяч! И множество других — кто считал тех, кого они колесуют и поджаривают на огне, точно хотят наполнить их криком небеса! О, Боже, что я натворил!

— Успокойся, Мартинус, спи.

— Но они приходят. Они подступают ко мне с косами и алебардами. Порой я желаю себе смерти. Лучше б я умер. О, Царь Небесный!

Кэте провела рукой по мокрому от пота лбу мужа. Прислушалась к ночным звукам. Неужто опять рыдает старая Мари? Ужас пронзил молодую женщину.

Она рывком поднялась с постели.

— Хватит, Мартинус, забудь поля сражений. На земле снова установился мир. Мертвые мертвы. Что было, то прошло. А сейчас у нас мир, и мы будем его беречь. Тот, кто умер, стоит перед Богом. А мы — на земле. Завтра пойдем в сад. В огород. Там полно работы. На вишне обломилась ветка, созревают огурцы, грядки с лекарственными травами заросли сорняками. Ты видел, как цветут наши розы? Пусть Вольф поможет мне поправить крышу над птичником. Она протекает. Кстати, бондарь привез бочки. Пора мне приниматься за дело и самой варить пиво. Мы больше не можем покупать его в Торгау: дорого. Но к празднику — а ты пригласил уйму народу! — я все равно не успею. Одна надежда — Коппе. Итак, герр доктор, напишите ему завтра, он знает, что потребуется для нашего торжества. Пусть гостям будет весело в этой старой обители! Вы сделаете это, герр доктор?

Лютер вздохнул и склонил голову набок.

— Да, герр Кэте.

***

«Предусмотрительному и мудрому Леонарду Коппе, бюргеру из Торгау, моему милому другу и господину.

Мир и благословение в Иисусе Христе!

Совершенно неожиданно Господь уготовил мне святой брачный союз, для оглашения и подтверждения коего я собираюсь устроить праздник в следующий вторник. Дабы отцу моему, матери моей и всем друзьям моим вящую радость уготовить, мы оба, мой герр Катарина и я, просим Вас привезти за мой счет бочку наилучшего пива из Торгау. Все прочие расходы также обязуюсь возместить…

Господу нашему слава, аминь! В среду после праздника Пятидесятницы, в лето 1525,

Мартин Лютер».

Ранним утром в городские ворота въехал фургон Леонарда Коппе. Заслышав стук колес, Кэте быстро сняла фартук. А Коппе уже кричал со двора:

— Эй! Здравствуйте! Где же невеста?

В столовой молча сидела пожилая пара. Кэте пробежала мимо нее.

— Папа! Мама! Знакомьтесь: это фурман Коппе из Торгау! — И молодая женщина распахнула двери.

Смеясь, стояла она против мужчины, благодаря которому ей удалось бежать из монастыря. Меж тем гость широко раскинул руки для объятия, но потом с деланным испугом отпрянул и склонился в глубоком поклоне.

— Мое всеверноподданнейшее уважение, фрау доктор!

Леонард Коппе едва сдерживал смех, Катарина смущенно потупилась.

Тем временем Лютер подошел к повозке и помог сойти фрау Коппе — та тотчас начала одергивать свои измятые юбки.

— О, моя милая монашенка! До чего же замечательно вы выглядите!

Но уже и другие гости спешили из города.

— Прошу всех в дом! — Широким жестом Лютер пригласил собравшихся войти.

В окружении гостей подошел он к пожилой чете. Мать Лютера молча разглядывала свои сложенные на коленях руки, отец пристально всматривался в незнакомые лица.

— Дорогие родители, познакомьтесь с моими друзьями. Впереди — храбрый торговец Коппе, тот самый, что умыкнул мою невесту из монастыря…

Кэте меж тем поспешила на кухню. Вероника, лучшая повариха Виттенберга, командовала там целым сонмом служанок — их по случаю торжества прислали Лютерам друзья.

— Почему никто не помешивает суп? Он же пригорит! Кто научил тебя бросать в суп чеснок целыми дольками, бестолковая? Лук следует резать тонкими пластинками, а не рубить!