Ртуть

Что правда, то правда: я стал богатейшим человеком во Франции благодаря долгам вельмож и дворян. Большинство своих земельных владений я получил в качестве возмещения их неоплаченных счетов или тех денег, которыми я их ссужал, чтобы они могли покрыть свои расходы на участие в войне, восстановить хозяйства или выкупить себя самих или своих детей из плена. Как они, должно быть, ненавидят меня! Почему я ничего не подозревал? Я даже не предполагал, что они могут на меня ополчиться. Я согрешал, искушая придворных и даже короля роскошными вещами, которые привозил из самых удаленных уголков мира. И опрометчиво думал, что их задолженность мне служила гарантией моей безопасности. Я только теперь понимаю, что без защиты Агнессы их заемные обязательства давно бы превратились в петлю на моей шее.

В глубине души я понимаю все свои ошибки и заблуждения. Королю, наверное, известно о моих тайных сношениях с дофином. Но я общался с Людовиком исключительно по его личным нуждам и никогда и ничего не замышлял против его отца. Я же должен был обеспечить безопасное будущее своему роду, своим потомкам. Через несколько лет Людовик станет королем, и мне и моей семье понадобится его покровительство.

Неужели королю донесли о моей связи с его наследником? Возможно, он узнал, что я был в числе тех, кто помогал устраивать второй брак дофина с юной Шарлоттой Савойской, внучкой бывшего папы Феликса V, – брак, которому король всячески сопротивлялся. Может быть, Людовик сам рассказал отцу о моем соучастии? Честно говоря, король противился любому браку наследника с женщиной, выбранной сыном, а не им самим. Ради чего я тогда помогал дофину? Ради своего дела, конечно же! Я хотел, чтобы он тоже был моим покупателем, и легкомысленно полагал, что его отцу знать о том совсем не обязательно. Тем более что на тот момент Людовик уже был отлучен от двора.

Я с удивлением узнал, что в начале 1451 года Карл VII предостерегал сына от любых контактов и сделок со мной. Это было в то самое время, когда Людовик добивался от отца разрешения на брак с Шарлоттой Савойской и вскоре после того, как мне пришлось уговаривать Феликса V отказаться от папского престола, чтобы у Церкви остался лишь один папа, которым Карл VII решил сделать Николая V.

Феликс доводится Шарлотте Савойской дедом. Быть может, он не желал видеть ее потомка на французском троне? Королева Франции, чей дед был лишен папского сана? В феврале король отказался благословлять брак сына с Шарлоттой, но Людовик успел провести церемонию бракосочетания раньше, чем смог прибыть и предотвратить ее королевский герольд. Верит ли король в то, что я содействовал этому браку и, значит, поощрял неповиновение его сына? Если да, тогда выходит, что я виновен в тягчайшем из преступлений, сравнимым с цареубийством – а именно: в оскорблении монарха, равноценном государственной измене. Ведь именно мой законник договаривался о приданом невесты всего за три месяца до моего ареста. И не успели мне предъявить обвинение, как он сбежал к дофину, ища защиты и спасения. Да, мой арест вполне мог быть связан со всем этим делом.

Но еще хуже то, что я поддержал деньгами поход герцога Людовика Савойского против союзника Франции, могущественного миланского дома Висконти. Почему я так сделал? В своих действиях я никогда не руководствовался политическими мотивами. Мною всегда двигали только коммерческие интересы. Это чистая правда. Но правда и то, что я также имел дело со знатными вельможами и высокопоставленными сановниками моей страны, а это уже так или иначе сопряжено с политикой. Но я никогда не желал политической власти. Моя стезя – коммерция. Переговоры любого рода приносят прибыль. И помощь своей стране в конечном итоге тоже приносит выгоду. В делах нельзя подчиняться эмоциям.

Глава 26

Как долго я здесь нахожусь? Они уже два раза перевозили меня в другие темницы – каждый раз завязав мне глаза и не обмолвившись со мной ни словом. Почти ежедневно я получаю вместе с едой записки. Мои агенты на свободе активно занимаются подкупами. И мне дали понять, что король выразил готовность простить мне все остальные проступки, если меня признают невиновным в отравлении Агнессы Сорель. Чтобы делать такие заявления, он должен знать, что на мне вины нет. Или он задумал устроить все дело так, чтобы меня признали виновным. Но как меня могут признать виновным?

Это нелепое и скандальное обвинение обернулось пагубными последствиями для моих родных, компаньонов и напарников. Для всего моего мира! Мои дома, мое состояние, мои товары – все было конфисковано. На меня работали и родственники, и многие друзья детства. Что с ними всеми теперь будет? Что будет со мной? Пока что никаких известий по поводу суда до меня не доходило.