Руанда: принять примирение. Жить в мире и умереть счастливым

Во-первых, те, кто опасались сегодняшнего политического режима Руанды. Большая часть этих руандийцев прибыли в Европу в годы, последовавшие за геноцидом – 1995, 1996, 1997, через Конго, Кот-д’Ивуар, Камерун и Бенин. Они хорошо устроились, большая часть натурализовалась как бельгийцы. Эта часть руандийцев, преимущественно хуту, очень любила мои церковные песнопения. Прибыв в Европу, я был приятно удивлён тем, что у многих из них есть мои кассеты.

Они часто приглашали меня играть мессы во время крещения, венчания или реквием, когда были чьи-то похороны. Я играл для них со страстью, я встречал молодых руандийцев моего возраста, которые интересовались тем, что происходит в стране, как дела в Кигали после всех этих лет.

Я хвалил Президента Кагаме и Руанду. Многие потом называли меня «духовным чадом Кагаме», а многие подозревали, что я приехал как шпион. Это меня удручало, я не мог понять, почему этим людям не нравится РПФ, который «остановил геноцид, возродил страну экономически и социально»… После мессы бывали моменты, когда мы собирались за бокалом, и я много спорил с молодыми людьми моего возраста. Некоторые избегали меня, но я всё-таки нашел и друзей, и подруг. Они научили меня некоторым крепким современным французским выражениям, и хотя я едва понимал их акцент, я многому научился от своих новых друзей.

Однажды, когда мы говорили о Руанде, кто-то откровенно рассказал, как РПФ убивал их близких после геноцида. Я не хотел в это верить, потому что в тот момент я считал РПФ спасителями. Но когда я вспомнил, как я хотел отомстить за своего отца, я сказал себе, что возможно среди некоторых военных РПФ Инкотани тоже зародилось подобное желание и они, в отличие от меня, его осуществили. Я был очень тронут страданиями моих друзей, и я захотел узнать больше. Что правда, то правда – эти руандийцы были со мной предельно искренни.

Я чувствовал в некоторых сильную любовь и желание высказаться, излить свои страдания.

Но в Бельгии была также и другая часть руандийцев, те, кто поддерживал власть в Кигали и регулярно возвращался туда в отпуск. Эта партия руандийцев была политически правильной. Они регулярно приглашали меня в посольство для исполнения национального гимна во время официальных торжеств, а также для исполнения реквиема, когда кто-то умирал, на свадебные торжества, на крещения. Эти руандийцы очень мной дорожили. Когда я прибыл в Бельгию, посол уже знал, что моя стипендия на обучение была дана по поручению главы государства. Меня приняли за любимого артиста режима, все хотели произвести впечатление на меня и говорили о президенте как о Боге.

Многие из молодых тутси хвалились передо мной, что они служили в армии РПФ и рассказывали, как они выиграли войну. Они мне рассказывали о войне в Конго и о том, как ее вели FAR (Вооруженные силы Руанды). Один случай в их рассказах шокировал меня: они рассказывали с гордостью, как убивали мирных хуту в Руанде и в Конго. У меня было много друзей и подруг среди хуту, меня это шокировало, но я молчал. Я едва мог в это поверить. Всё это подтвердилось, когда я услышал свидетельства с другой стороны от моих друзей и подруг хуту. Бывшие военные APR (Патриотической армии Руанды – родственной армии Руандийского патриотического фронта – РПФ) пытались быть обходительными со мной. Иногда даже слишком. Возможно, они считали, что я нахожусь в непосредственном контакте с президентом Кагаме и что я могу замолвить за них словечко. Но в то время у меня не было никакого персонального контакта, и я не знал никого из его ближайшего окружения.

То волшебное слово, которое дало ход моему запросу на стипендию в Министерстве образования, было произнесено в конце службы, которую я проводил вместе с Хором Кигали в присутствии Его Превосходительства. Увидев юного органиста, который аккомпанировал при исполнении 14 минутного полифонического песнопения повествующего о подвигах Руанды после геноцида, президент Кагаме спросил у премьер-министра Бернара Макуза, не я ли тот юный композитор, о котором всюду говорят? Макуза подтвердил эту догадку и сказал президенту, что произведение, исполненное Хором Кигали сегодня – «Imbimburirakubarusha» – тоже моя композиция. Затем он проинформировал президента о моём запросе, который пылился в недрах Министерства образования уже два года. Тут же, за ужином в резиденции Уругвиро в июле 2003 года, президент произнёс короткую фразу, которая звучала так:

«Вы можете отпустить его».

Это произошло, когда я поехал провести две недели в молитвах в Христианском центре в Ремера. Во время этого молитвенного уединения я просил Бога помочь мне уехать в Европу или Соединенные Штаты, чтобы учиться музыке. Один, в маленькой церкви, с копией моего прошения, которое я подал в Министерство, я пообещал Богу, что если это произойдёт, я воспою Его еще больше. Время от времени я клал листки перед скинией и обращался к Богу: «Да будет воля Твоя».