Руанда: принять примирение. Жить в мире и умереть счастливым

За этим убийством последовало несколько исчезновений руандийцев за пределами страны. Эти преступления против прав человека были отмечены различными международными неправительственными организациями, такими, как Amnisty International и Humans Rights Watch. По информации, которая распространялась из уст в уста в Кигали, можно было понять, что начался процесс уничтожения всех, кто заподозрен в оппозиционном отношении к режиму. Террор воцарился в стране. Непонятно было, кому доверять. Ужасающие слухи витали в воздухе, война была неизбежна. Она подкреплялась заявлениями Президента Кагаме, который в своих речах оскорблял своего танзанийского коллегу, Джакайю Киквете, за предложение провести переговоры с FDLR (Демократическими силами освобождения Руанды – формированиями вооруженных хуту, побежденных в 1994 году, с беженцами хуту и их детьми, которые обосновались в соседнем Конго, начиная с 1994 года).

Все эти слухи сеяли панику и повышали напряжение в стране. Люди не говорили больше о вопросах безопасности и о политике в стране, считая, что все шпионят за всеми. Даже внутри семей отец не говорил всего своим детям. Матери также. Потому что, если родители скажут что-то своим детям, те могут разболтать, это дойдет до ушей власти, и это принесет смерть родителям. Другими словами, дети шпионили за родителями, а родители шпионили за своими детьми.

Члены одной семьи обличали друг друга, и некоторые становились ближе к режиму, а другие становились «отбросами» (Ikigarasha), по словам Кагаме. Если в вашей семье был член партии РНК (Руандийский национальный конгресс – политическая партия Каюмбы Ньямвасы), то вы обязаны постоянно отрекаться от него всю оставшуюся жизнь, иначе вы тоже автоматически становились Ikigarasha. В игре в карты термин «Ikigarasha» обычно означает «карты, которые больше не играют». Он был употреблён впервые Президентом Кагаме в речи 20 декабря 2010 года, чтобы обозначить бывших членов РПФ, ставших оппозиционерами. Среди них генерал Каюмба Ньямваса, бежавший в ЮАР (переживший там несколько покушений) и его коллега Патрик Карегейя, об убийстве которого я упоминал.

«Когда мы едим, какая-то пища остаётся, чтобы напитать наше тело, а отбросы выходят через зад…» – сказал Президент Кагаме 13 апреля 2010 ода на Национальной Ассамблее, подразумевая генерала Каюмбу и его товарищей диссидентов.

Я услышал эти слова из уст Кагаме, главы государства, которого я уважал, которым я восхищался, и которого я так долго защищал, и я сказал: «Боже мой! Какой стыд!»

Это еще не все жестокие и постыдные речи из уст Поля Кагаме. 13 апреля 2010 года на Национальной Ассамблее он заявил: «Если нужно, мы кувалдой прихлопнем муху».

Несколькими годами позже, когда молодые руандийцы, студенты университетов встречались с ним в Деловом Центре Кигали, президент сказал: «Если ты думаешь, что ты можешь прийти в один день и снести построенное, как ты это уже сделал где-то, то ты сам разрушишься. Я убью тебя еще до того, как ты придёшь… Другие стыдятся говорить об этом, но не я. Мне не стыдно сказать вам об этом».

Но в январе 2014 года, когда Президент Кагаме хвалился перед правительством убийством Патрика Карегейя, мне полностью опротивел его режим. Мне было стыдно работать в такой варварской системе. Я не мог понять, как президент может хвастаться убийством граждан. Я знал уже, что секретные службы Руанды, полиция и армия убивают и похищают людей. Один мой руандийский друг говорил мне об этом, когда я был в Бельгии, но из-за фанатизма, который я испытывал по отношению к Кагаме в тот момент, я всегда отрицал подобные утверждения. Но сейчас, когда я узнал правду, стало выше моих сил продолжать работать с кровавой властью. Я знал, что я в опасности, но больше не хотел покидать страну и оставить мою родную семью в таком положении. Я решил остаться в Руанде и, если я должен умереть, то умереть рядом с ними, вместе с ними.

Это мне напомнило то, что во время геноцида мой отец умер в наше отсутствие, и потому я не хотел сам повторять это и позволять моей семье снова пережить этот. Все члены моей семьи, выжившие в геноциде, нашли друг друга в Кигали, и для меня их физическое присутствие, особенно в тяжелые моменты, было особенно важным.

В одно воскресенье января, когда я играл мессу в Христианском центре Кигали, я молился за свою страну. Я отдался созерцанию, и мне вспомнилось, что я христианский художник с определенной миссией: распространять послание о Мире, Прощении, Примирении и Любви в Руанде после геноцида. Тогда у меня возникло желание сочинить глубоко христианскую песню.

Я знал, что 2014 год – это год особенно важный, так как в апреле мы в двадцатый раз вспоминаем события геноцида.