Рубаи

383

Умей всегда быть в духе, больше пей,

Не верь убогой мудрости людей.

И говори: «Жизнь — бедная невеста!

Приданое — в веселости моей».

384

Да, виноградная лоза к пятам

Моим пристала, на смех дервишам[39].

Но из души моей, как из металла,

Куется ключ, быть может, — к небесам.

385

От алых губ — тянись к иной любви.

Христа, Венеру — всех на пир зови!

Вином любви смягчай неправды жизни.

И дни, как кисти ласковые, рви.

386

Прекрасно — зерен набросать полям!

Прекрасней — в душу солнце бросить нам!

И подчинить Добру людей свободных —

Прекраснее, чем волю дать рабам.

387

Будь мягче к людям! Хочешь быть мудрей? —

Не делай больно мудростью своей.

С обидчицей-Судьбой воюй, будь дерзок,

Но сам клянись не обижать людей!

388

Просило сердце: «Поучи хоть раз!»

Я начал с азбуки: «Запомни — „Аз“». —

И слышу: — «Хватит! Все в начальном слоге,

А дальше — беглый, вечный пересказ».

389

Ты плачешь? Полно. Кончится гроза,

Блеснет алмазом каждая слеза.

«Пусть Ночь потушит мир и солнце мира!»

Как?! Все тушить? И детские глаза?

390

Подстреленная птица — грусть моя,

Запряталась, глухую боль тая.

Скорей вина! Певучих звуков флейты!

Огней, цветов, — шучу и весел я!

391

Закрой Коран. Свободно оглянись

И думай сам. Добром — всегда делись.

Зла — никогда не помни. А чтоб сердцем

Возвыситься, — к упавшему нагнись.

392

Не изменить, что нам готовят дни!

Не накликай тревоги, не темни

Лазурных дней сияющий остаток.

Твой краток миг! Блаженствуй и цени!

393

Поймал, накрыл нас миской небосклон.

Напуган мудрый. Счастлив, кто влюблен.

Льнет к милой жизни! К ней прильнул устами:

Кувшин над чашей — так над нею он!

394

Рука упрямо чертит приговор.

Начертан он? Конец! И с этих пор

Не сдвинут строчки и не смоют слова

Все наши слезы, мудрость и укор.

395

Храни, как тайну. Говори не всем:

Был рай, был блеск, нетронутый ничем.

А для Адама сразу неприятность:

Вогнали в грусть и выгнали совсем!

396

Кому легко? Неопытным сердцам.

И на словах — глубоким мудрецам.

А я глядел в глаза жестоким тайнам

И в тень ушел, завидуя слепцам.

397

Наполнить камешками океан

Хотят святоши. Безнадежный план!

Пугают адом, соблазняют раем…

А где гонцы из этих дальних стран?

398

«Вперед! Там солнца яркие снопы!»

«А где дорога?» — слышно из толпы.

«Нашел… найду…» — Но прозвучит тревогой

Последний крик: «Темно, и ни тропы!»

399

Мяч брошенный не скажет: «Нет!» и «Да!»

Игрок метнул, — стремглав лети туда!

И нас не спросят: в мир возьмут и бросят.

Решает Небо — каждого куда.

400

О, если бы в пустыне просиял

Живой родник и влагой засверкал!

Как смятая трава, приподнимаясь,

Упавший путник ожил бы, привстал.

401

Ты нагрешил, запутался, Хайям?

Не докучай слезами Небесам.

Будь искренним! А смерти жди спокойно:

Там — или Бездна, или Жалость к нам!

402

Каких я только губ не целовал!

Каких я только радостей не знал!

И все ушло… Какой-то сон бесплотный

Все то, что я так жадно осязал!

403

Где цвет деревьев? Блеск весенних роз?

Дней семицветный кубок кто унес?..

Но у воды, в садах, еще есть зелень…

Прожгли рубины одеянья лоз…

404

Среди лужайки — тень, как островок,

Под деревцом. Он манит, недалек!..

Стой, два шага туда с дороги пыльной!

А если бездна ляжет поперек?

405

Вниманье, странник! Ненадежна даль.

Из рук змеится огненная сталь.

И сладостью обманно-горькой манит

Из-за ограды ласковый миндаль.

406

Не евши яблок с дерева в раю,

Слепой щенок забился в щель свою.

А съевшим видно: первый день Творенья

Завел в веках пустую толчею.

407

Встань! Бросил камень в чашу тьмы восток!

В путь, караваны звезд! Мрак изнемог…

И ловит башню гордую султана

Охотник-солнце в огненный силок.

408

В полях — межа. Ручей, весна кругом.

И девушка идет ко мне с вином.

Прекрасен Миг! А стань о вечном думать —

И кончено: поджал ты хвост щенком!

409

«Не в золоте сокровище — в уме!»

Не бедный жалок в жизненной тюрьме!

Взгляни: поникли головы фиалок,

И розы блекнут в пышной бахроме.

410

Султан! При блеске звездного огня

В века седлали твоего коня.

И там, где землю тронет он копытом,

Пыль золотая выбьется звеня.

411

«Немного хлеба, свежая вода

И тень…» Скажи, но для чего тогда

Блистательные, гордые султаны?

Зачем рабы и нищие тогда?

412

Жил во дворцах великий царь Байрам.

Там ящерицы. Лев ночует там.

А где же царь? Ловец онагров диких

Навеки пойман — злейшею из ям.

413

Нас вразумить? Да легче море сжечь!

Везде, где счастье, — трещина и течь!

Кувшин наполнен? Тронешь — и прольется.

Бери пустой! Спокойнее беречь.

414

Земная жизнь — на миг звенящий стон.

Где прах героев? Ветром разметен,

Клубится пылью розовой на солнце…

Земная жизнь — в лучах плывущий сон.

415

Огней не нужно, слуги! Сколько тел!

Переплелись… А лица — точно мел.

В неясной тьме… А там, где Тьма навеки?

Огней не нужно: праздник отшумел!

416

Конь белый Дня, конь Ночи вороной,

Летят сквозь мир в дворец мечты земной:

Все грезили его недолгим блеском!

И все очнулись перед нищей Тьмой!

417

На самый край засеянных полей!

Туда, где в ветре тишина степей!

Там, перед троном золотой пустыни

Рабам, султану — всем дышать вольней!

418

О чем ты вспомнил? О делах веков?

Истертый прах! Заглохший лепет слов!

Поставь-ка чашу — и вдвоем напьемся