Рубаи

Под тишину забывчивых миров!

419

Познай все тайны мудрости! — А там?..

Устрой весь мир по-своему! — А там?..

Живи беспечно до ста лет счастливцем…

Протянешь чудом до двухсот!.. — А там?..

420

Земля молчит. Пустынные моря

Вздыхают, дрожью алою горя.

И круглое не отвечает небо,

Все те же дни и звезды нам даря.

421

Жизнь отцветает, горестно-легка…

Осыплется от первого толчка…

Пей! Хмурый плащ — Луной разорван в небе!

Пей! После нас — Луне сиять века…

422

Дождем весенним освежен тюльпан.

А ты к вину протягивай стакан.

Любуйся: в брызгах молодая зелень!

Умрешь — и новый вырастет тюльпан!

423

Ночь на земле. Ковер земли и сон.

Ночь под землей. Навес земли и сон.

Мелькнули тени, где-то зароились —

И скрылись вновь. Пустыня… тайна… сон.

424

Вино, как солнца яркая стрела:

Пронзенная зашевелится мгла,

Обрушен горя снег обледенелый!

И даль в обвалах огненно-светла!

425

Предстанет ангел там, где пел ручей,

Безмолвный ангел с чашей. Будет в ней

Напиток смерти темный. И приблизит

Ее к губам. И ты без страха пей!

426

Гончар лепил, а около стоял

Кувшин из глины: ручка и овал…

И я узнал султана череп голый,

И руку, руку нищего узнал!

427

Кто розу нежную любви привил

К порезам сердца, — не напрасно жил!

И тот, кто сердцем чутко слушал Бога,

И тот, кто хмель земной услады пил!

428

Жизнь расточай! За нею — полный мрак,

Где ни вина, ни женщин, ни гуляк…

Знай (но другим разбалтывать не стоит!),

Осыпался и кончен красный мак!

429

Как месяц, звезды радуя кругом,

Гостей обходит кравчий за столом.

Нет среди них меня! И на мгновенье

Пустую чашу опрокинь вверх дном.

430

О, если бы крылатый ангел мог,

Пока не поздно, не исполнен срок,

Жестокий свиток вырвать, переправить

Иль зачеркнуть угрозу вещих строк!

431

Дал Нишапур нам жизнь иль Вавилон,

Льет кубок сладость или горек он? —

По капле пей немую влагу жизни!

И жизнь по капле высохнет, как сон.

432

О, если бы покой был на земле!

О, если бы покой найти в земле!

Нет! — оживешь весеннею травою

И будешь вновь растоптан на земле.

433

Холм над моей могилой — даже он —

Вином душистым будет напоен.

И подойдет поближе путник поздний

И отойдет невольно, опьянен.

434

В зерне — вся жатва. Гордый поздний брат

Из древнего комочка глины взят.

И то, что в жизнь вписало Утро мира, —

Прочтет последний солнечный Закат.

435

Вина пред смертью дайте мне, в бреду!

Рубином вспыхнет воск, и я уйду…

А труп мой пышно лозами обвейте

И сохраните в дремлющем саду.

436

День утопает в сумерках. Немой

И постный день! Я в лавке-мастерской

У гончара. Изделия из глины…

И я один с их странною толпой.

437

Их множество! На полках, на полу…

Большие, малые… Сквозь полумглу

Я плохо вижу. Различаю шепот.

Но есть совсем безмолвные в углу.

438

Кувшин храбрится: «Да, я из земли!

Но раз меня оттуда извлекли,

Раз дали форму, блеск — не с тем, конечно,

Чтоб снова сделать глыбою земли!»

439

Молчание. И вздох исподтишка

Нескладного щербатого горшка:

«Все надо мной смеются… Кто ж виною,

Что дрогнула у мастера рука?»

440

Другой спокоен: «Даже будь сердит,

Раз на столе кувшин с вином стоит,

Не разобьешь! Чтоб тот, кто сам же лепит,

Стал разбивать? Не может быть! Грозит!»

441

«А вот, — вставляет кто-то, — говорят,

Что будет смотр; и кто испорчен — в Ад

Швырнут, и — вдребезги! Не верю! Сплетни!

Наш Добрый Друг устроит все на лад…»

442

Еще болтун-горшок. Довольно стар.

В скуфейской шапочке. В нем пышет жар:

«Я был тобой! Ты — станешь глиной, мною!

Так кто ж из нас горшок и кто — гончар?»

443

Непроданный, забытый на краю:

«Совсем иссох — так долго здесь стою!

Но если б мне, бедняге, дали влаги —

Воспряну вмиг! Весь мир я напою!»

444

Болтали долго, шел нестройный гул.

Вдруг ясный месяц в окна заглянул.

И все врасплох забормотали: «Тише!

Дозорный сторож! Спать…» И мрак уснул.

445

«Вино пить грех». Подумай, не спеши.

Сам против жизни явно не греши.

В ад посылать из-за вина и женщин?

Тогда в раю, наверно, ни души.

446

Вино всей жизни ходу поддает.

Сам для себя обуза, кто не пьет.

А дай вина горе — гора запляшет.

Вино и старым юности прильет.

447

Нем царь Давид! Стих жалобный псалом.

А соловей санскритским языком

Кричит: «Вина, вина!» Над желтой розой.

— Пей! Алой стань и вспыхни торжеством.

448

«От ран души вином себя избавь». —

Тогда на стол все вина мира ставь.

Моя душа изранена… Все вина

Давай сюда. Но раны — мне оставь.

449

О тайнах сокровенных невеждам не кричи.

И бисер знаний ценных пред глупым не мечи.

Будь скуп в речах и прежде взгляни, с кем говоришь.

Лелей свои надежды, но прячь от них ключи.

450

Мои заслуги точно все до одной сочти;

Грехов же, ради бога, десятки пропусти:

Их ветреность раздует все адские огни;

Уж лучше, ради праха пророка, все прости.

451

Не дай тискам печали себя зажать, Хайям!

Ни дня в пустых заботах нельзя терять, Хайям!

Впивай же свежесть луга, стихов и милых губ.

Потом в могиле душной ты будешь спать, Хайям!

452

Люблю тебя и слышу со всех сторон укор.

Терплю, боюсь нарушить жестокий договор.

И если жизни мало, до дня суда готов

Продлить любви глубокой и мук суровых спор.

453

Если в лучах ты надежды, сердце ищи себе, сердце,

Если ты в обществе друга, сердцем гляди в его сердце,