Рубеж

– В наших школах детей учат, что произошло уменьшение населения в мире, поэтому большинство родительских ульев вновь поглотило отделившиеся города-потомки, – продолжал Лукас. – Наш улей считает, что полная информация о массовых смертях и уничтоженном населении, которое пришлось эвакуировать в чужие ульи, окажется слишком пугающей для большинства взрослых, не говоря уже о детях. Эти данные включаются лишь в некоторые избранные импринтинги, например, командира-тактика.

Мне не нравится политика нашего улья по запрету информации, но сейчас пришлось согласиться, что эти факты и правда очень пугают. Я бы и сама предпочла их не знать, но теперь возражать было слишком поздно.

– На пике кризиса, – говорил Лукас, – Организация объединенных ульев провозгласила своей обязанностью обеспечить выживание человеческой расы и ввела чрезвычайные меры управления. Она установила новые правила, призванные предотвратить дальнейшее сужение генетического разнообразия, и тяжелые наказания для ульев-нарушителей.

Лукас помолчал.

– Со временем, немного измененную версию этих правил добавили в основной межульевый договор, и его подписали оставшиеся сто семь ульев. Эта измененная версия включает право каждого улья проводить строго ограниченную программу обязательных детей.

– Значит, термин «обязательные дети» используется в межульевом договоре?

– Да, – ответил Лукас. – Я начал издалека, чтобы ты поняла, почему правила насчет детей так строги. Межульевый договор утверждает, что всем гражданам должно быть позволено иметь, по крайней мере, двоих детей, если они пожелают, и улью разрешено оказывать им так называемую стандартную помощь. Именно поэтому служба поддержки рождаемости помогает Меган произвести на свет близнецов от ее мужа. Но кроме этого, по договору, ульи могут выбрать одного из тысячи самых ценных граждан для участия в программе обязательных детей.

Лукас всплеснул руками.

– Наш улей, естественно, чаще всего выбирает кандидата среди жителей первого уровня, но иногда возникают и веские причины для запроса на более низких уровнях.

– Итак, программа обязательных детей затрагивает примерно каждого десятого человека с первого уровня, – нервно заключила я. – И это количество включает тебя и меня. Ты считаешь, что, возможно, и Базз.

– И она включала моего отца, – мрачно сказал Лукас. – На двадцать пятый день рождения он получил официальное приглашение на важную консультацию. На ней говорилось о ценности его генов для улья и его обязанностях по деторождению. Тогда отцу предложили завести до шести потомков, используя программу обязательных детей.

– Шестеро детей! – Я моргнула. – Это очень большая семья.

– И эти дети должны были стать дополнением ко всем малышам, рожденным обычным образом. Мои родители вовсе не хотели детей, но отец продолжал получать официальные напоминания на каждый день рождения, на него давили все сильнее. Наконец, мои родители согласились воспользоваться программой обязательных детей и родить одного ребенка.

Он уставился на свои руки.

– Эта программа отличается от стандартной помощи в оплодотворении, поскольку допускает такие методы, как суррогатное материнство и заранее согласованное усыновление. То есть родители просто должны предоставить образцы тканей службе поддержки рождаемости, суррогатная мать выносит малыша, а родители решат, оставить его себе или отдать на усыновление. Разумеется, мои рассчитывали на приемную семью, но в последний момент что-то пошло не так.

Я растерянно всплеснула руками.

– Так вот что такое обязательный ребенок. Что же пошло не так? Тебя никто не захотел усыновить?

– Проблема не в этом. Программа выбирает подходящих приемных родителей в области от одиннадцатого до девятнадцатого уровней и дает им возможность взять ребенка. Большинство с энтузиазмом соглашаются, поскольку знают, насколько велик шанс, что их ребенок выйдет из лотереи жителем первого уровня. Записи об усыновлении закрыты, и большая часть приемных родителей предпочитает хранить секрет и гордиться славой сына или дочери, попавших на первый уровень.

Лукас пожал плечами.

– Меня ждала пара с восемнадцатого уровня, но я родился посреди крупного спора между отцом и матерью. Не знаю, кто из них решил отменить усыновление. Да это и неважно. Что бы тогда ни произошло, мои родители продержали своего обязательного ребенка больше разрешенных тридцати дней и оказались вынуждены сами меня растить.

– Так вот что ты имел в виду, говоря, что был нежеланным обязательным ребенком. – Я пыталась осознать тот факт, что у Лукаса были двое биологических родителей, суррогатная мать и чуть не оказалось еще двоих приемных.

– Да. Должно быть, во мне говорит слишком сильная горечь, но я провел большую часть детства, желая, чтобы усыновление состоялось и я рос на восемнадцатом уровне в любящей семье. – Лицо Лукаса болезненно вытянулось. – Теперь ты знаешь, как проблема обязательных детей повлияла на меня в прошлом, но нам еще надо обсудить, как она повлияет на тебя в будущем.

– С моего двадцать пятого дня рождения улей начнет требовать от меня потомков, – пробормотала я.