Рубежи свободы

Лицо ее мне показалось знакомым, да ведь это та, кто меня в фильме играла, Софи Шиколоне (пока еще не Лорен)! Зонтик мне протягивает – и тоже без шляпки, как я, растрепана до ужаса. Святая Лукренция, о чем я беспокоюсь, в ином будущем задранная ветром юбка какой-то английской принцессы или герцогини станет поводом для множества фотографий и статей в газетах – бедные, у них не было более важных и славных дел для обсуждения? Как, например, сейчас вся Италия спорит, была ли я на «Лючии» в ту ночь или все-таки нет? И большинством голосов уверена, что была. А мой муж уверяет, что я сделала большое и важное дело – и что тому, кто посмеет меня упрекнуть, он лично голову открутит! А у меня едва сердце не разрывалось, когда я ждала его на борту русского эсминца! И как я хотела высказать ему все, когда мы наконец остались наедине! А он лишь обнял меня, поцеловал, ну как я могу после на него сердиться? Но сегодня я ему шутливый выговор сделаю – это ведь его привилегия, ловить мою шляпку, сдутую ветром! Я хотела поговорить с Софи, но тут кто-то крикнул – летят!

Я наблюдала, как приземляются самолеты – первый, второй, третий, такие же «ту», на которых мы летели из Севастополя. Видела, как радуются те, кто сошел с первого, и те, кто их ждал. Мое нетерпение возрастало, и когда наконец я заметила своего отца, во второй группе прилетевших, то крикнула ему, замахала руками и зонтиком (его тотчас же снова вывернуло), затем побежала навстречу – у меня шляпа слетела, и платье от ветра раздулось, но мне было все равно! Отец заулыбался, узнав меня, раскрыл объятия, я бросилась ему на шею. Подошел мой муж, поприветствовал моего отца, с ним синьор Родари (снова с моей шляпой), набежали репортеры: «Синьор Винченцо, что вы можете сказать?»

– Что я могу сказать? – ответил мой отец. – Не будь здесь синьорин, я показал бы вам следы английского гостеприимства у себя на теле, вот здесь, здесь, и здесь. Били дубинками, кулаками и сапогами, как в гестапо! Лишь за то, что мы посмели оказать сопротивление нанятым ими пиратам – и наверное, этим нарушили их британский закон! Ну, а что такое «борцы за ливийскую свободу», вы уже слышали, все правда – эти мерзавцы на пароходе убивали даже детей! Но теперь мы свободны, а пираты или в тюрьме, или уже в аду – и я хочу сказать русское спасибо нашим советским товарищам, что так случилось!

После мой муж мне сказал по секрету, что с отцом еще в самолете успел побеседовать наш товарищ, намекнув деликатно, что желательно сказать. Но это был лишь форма, а не суть – ведь в словах моего отца, попавших во все вечерние римские газеты, не было ни грамма лжи! А ливийские повстанцы – да гори они все в аду вместе с их «свободой»! Чем им плохо было под рукой Рима?

И как хорошо жить в сильной стране – которую никто в мире не смеет обидеть. И которая вступится за тебя, если ты попадешь в беду. Ведь вряд ли нация разбойников и пиратов уступила бы в конце – Италии довоенной?

Ливия.

Оазис в Киреинаке

Кочевой клан был не из самых больших. Но и не из мелких. Признавал верховным вождем Мухаммада Идриса, шейха ордена Сенуси – но сам он здесь не был никогда, и лишь шейх Абдалла видел вождя, на большом торжестве. Так повелось, что клан издавна был под покровительством ордена Сенуси – а взамен обязывался выставить обговоренное число воинов. Ведь жизнь в пустыне – это война, от мира неотличимая. Чужак – враг, хотя и с ним возможна торговля. И конечно, плохо быть слабым.

В пустыне нет лишней земли. Это значит, что там, где есть вода (а значит, и пастбища), обязательно кто-то живет. Чаще всего, мирно – никто, имея свою территорию, не станет отнимать исконно чужую. Потому что это будет бой насмерть, который дорого обойдется победителю – а ослабев, не то что захваченное не удержишь, еще и свое потеряешь! Оттого война между кланами никогда не бывает интенсивной – а лишь стычки случайно встретившихся одиночек, или молодецкий набег ради пары угнанных верблюдов. А бывает, что и стычек нет – просто известно, что мы с тем кланом в войне, на ту землю не заходим, как и они на нашу.

Мир белых людей был где-то в стороне. Иногда полезный – поскольку там можно было что-то продать и приобрести что-то нужное (например, отличные винтовки и патроны). Но чаще – безразличный. Даже когда белые люди воевали, они не углублялись в пустыню. Ну а кочевникам нечего было делать на берегу.

В этот день на клан обрушилась беда. Еще накануне летал самолет, не мимо, а сделал круг над оазисом, что-то рассматривая. А утром пришли враги – туареги из Триполитании (удивительно, что Аллах занес их так далеко от их обычных мест), которые всегда воевали с сенуситами. Врагов было лишь чуть больше, чем воинов клана, но с ними были солдаты на машинах. Солдат было совсем мало – но у них были пулеметы и минометы. И можно еще было убежать в пустыню, оставив стадо, и финиковые пальмы, и источник воды, но как выжить тогда?