Рубежи свободы

Тех, кто бросился в отчаянную атаку, выкосили пулеметным огнем. Тех, кто пытался отстреливаться, обороняя оазис, накрывали минометы. А когда уже некому было сопротивляться – туареги, обозленные потерями, убили всех выживших мужчин и мальчиков (ведь солдаты сказали, что в рабство обращать нельзя, это против закона Народной Италии). Ну а женщин здесь никто и никогда не спрашивал, когда наступал случай им стать добычей победителя. Жалко было лишь загубленный скот, большую ценность в пустыне – и было пиршество, горели костры, на которых жарилось мясо, не пропадать же добру? А самой ценной добычей был, конечно, сам оазис с источником.

И предводитель туарегов у самого большого костра пил русскую водку с командиром солдат. За больших вождей, Сталина и Тольятти. И за королеву Лючию, слово которой слушают оба вождя.

– А чья она жена? – спросил туарег. – Неужели обоих?

– Она воин, – ответил лейтенант егерей. – Была гражданкой Италии, но стала женой большого воина у русских. Так и вышло, что она одновременно и итальянка, и советская.

– Понятно, – сказал кочевник. – Вождь, который не ценит своих воинов, недолго будет вождем. У нас тоже бывает, что женщины оружие в руки берут. Хотелось бы ее увидеть!

– Смотри, – офицер достал газету с фотографией. – Красивая?

А рядом взлетало пламя костров. Трупы врагов успели убрать – не закапывали, много чести, а просто вывезли в пустыню, оставив стервятникам. Победители уже разобрали себе женщин, которые даже не плакали над участью своей и родных – зная, что бесполезно.

Лейтенант достал планшет с картой и сделал отметку. Уничтожен еще один очаг сенуситской заразы!

Мухаммад Идрис, эмир Ливии.

3 июля 1953 г.

Проклятые англичане! Как они могли так поступить?

Сэр Джон уверял – там, где враг слишком силен, можно победить дипломатией. И он, Мухаммад Идрис, должен отправиться на какой-то международный суд, чтобы отстаивать там права – свои и своего народа. Требовать от проклятых итальянцев – признания свободы для Ливии. А также освободить любимого племянника и вытребовать еще компенсацию за моральный ущерб, как сказал Джон. Ну а после – вернувшись, вступить в Триполи во главе своих войск, ведь армия, собранная в лагерях у границы, давно ждет приказа!

– Взгляните, что пишут наши газеты, – говорил англичанин, – и вы еще можете сомневаться в полной поддержке вас нашей великой державой? За вами Англия – но свое слово должны сказать вы сами!

Мухаммад бегло просмотрел – тон газетных статей был такой, что непонятно, как это британские войска еще не взяли Рим? «Страдания ливийского народа», «Тольятти – это Муссолини сегодня». Никто не может сказать, что он, Мухаммад Идрис, трус, побоявшийся вступить на вражескую землю! Тем более с британской гарантией. Надо лететь.

Самолет был, такая же «комета», на которой Идрис путешествовал в Лондон. Не понравилось лишь, что при посадке англичане потребовали временно сдать все оружие, что было у свиты уважаемого сэра Мухаммада – «мы сожалеем, но таковы правила полетов». Но поздно было уже отступать, не потеряв лица!

– Я буду молить Аллаха, чтобы ты вернулся с победой, – сказала на прощание Фатима. – Верю, что ты еще будешь править в своей державе! А если… тогда я сделаю все, чтобы отомстить!

– Если я не вернусь, ты первым делом найди мне наследника из самых достойных, – ответил Мухаммад, – а до того ты глава клана Сенуси!

Женщина во главе? Но Фатима – достойная дочь своего отца! Большинство шейхов ее поддержит. По крайней мере до того, как она не назовет имя следующего вождя.

Самолет приземлился. Хашид, начальник охраны, спросил у англичанина, когда им вернут оружие. Получил ответ – после окончания церемонии встречи. А пока – выходите с величием. Чтобы все видели, прибыл вождь!

У трапа был выстроен караул – не меньше роты солдат. Во главе встречающих был какой-то итальянский петух в разукрашенном мундире, рядом с ним было еще с десяток, и военных в таких же мундирах, и штатских. Стояли машины, и даже два броневика.

– Вы Мухаммад Идрис? – спросил этот павлин. И получив ответ, продолжил: – Я комиссар полиции Маттиоле. Вы арестованы по обвинению в пиратстве, организации мятежа и подрывной деятельности на территории Народной Италии.

И, обернувшись, приказал кому-то:

– Взять их!

Солдаты почетного караула взяли оружие наизготовку. Из крытых грузовиков посыпались еще солдаты в полевой форме, окружили ливийцев, выставив штыки. Сэр Джон стоял возле трапа со скучающим видом. Поймав яростный взгляд Мухаммада, пожал плечами – ничего личного, так получилось!

– Будь ты проклят, предатель! – в бешенстве зарычал Идрис. – Проклятие на весь твой род! И на твою Англию!

Джон лишь ухмыльнулся. Если бы все проклятья, что обрушивались на его голову, сбывались, всех адских котлов не хватило бы для их исполнения.

Оставалось лишь малое – убедить ливийцев, которые остались за морем, что вина за все не на Англии, а на подлых итальянцах, вероломно нарушивших неприкосновенность послов.

Москва, коммунальная квартира

где-то на Чистых Прудах