Рубежники

Наверное, я все-таки прожила слишком мало времени среди Рубежников, слишком много во мне осталось от тех, кого они презрительно называли «сапиенсы». Иначе почему тогда ответ Карата болью отозвался в груди? И от этой боли я хотела избавиться.

– Ты ошибаешься, напарник, ты просто никого не любил. – Горькая улыбка вползла на лицо сама собой. – А она знала. Чара верила в любовь.

Воитель на миг зажмурился, а потом с еще большей решимостью сказал:

– Лиза, мне нужен ответ.

– У меня нет ответа, Карат.

– Лиза. – Его глаза, казалось, прожигали во мне дыры.

– Карат, я… дай мне время. – Решение пришло так кстати. – Дай время!

Тишина.

– Хорошо.

Его глаза погасли, плечи опустились, а пальцы на моих плечах разжались. Карат отодвинулся и, не глядя на меня, добавил:

– Я буду ждать ответа, а теперь иди, Лиза, в гнездо, здесь недалеко. Никто тебя не обидит.

– А ты? – прошептала я, ощущая себя последней гадиной.

– Приду позже. Иди.

Я кивнула и пошла прочь. Вначале медленно, а потом побежала. Мне нужен был совет. И только одно существо могло мне его дать.

До детской соты я долетела как на крыльях. Без стука распахнула дверь, бросила Кьяку на жердь и рухнула на стул рядом с наставницей.

– Что мне делать?!

– Лизонька! Девочки, что случилось?

Улыбка от неожиданности уронила ручку и с испугом переводила взгляд с меня на птицу.

– Я не знаю, что мне делать! – закричала я. – Карат, а я…

– Лиза, – нахмурилась женщина, – хватит нервничать, говори по порядку.

– Он, а я…

– Лиза!

Я глубоко вздохнула и приказала себе успокоиться.

– Карат предложил мне стать его Идущей рядом. Я не ответила.

– Опа! – Улыбка присвистнула. – Неожиданно, но ожидаемо.

Теперь нахмурилась я.

– Ты другая, Лиза, – пожала плечами наставница. – Наши женщины не такие. Даже слабые по силе независимы, решительны, самостоятельны, равны мужчинам. А тебя хочется оберегать, девочка. И ему тоже. – Она протянула руку, погладила меня по волосам. – Не беги от него, дорогая. Каратушка славный мальчик. Он будет защищать тебя до конца. Не это ли главное?

– Но он не любит меня! – закричала я. – И я! Я тоже не люблю его! Как можно жить вместе, не любя?! Как можно выходить замуж, чувствуя к будущему мужу только симпатию?! Как, в конце концов, заниматься любовью, зная, что он ощущает только желание защитить?!

– Лиза! – ахнула Улыбка.

– Что Лиза?!

– Вершители не вступают друг с другом в близость. Это строжайше запрещено!

Оглушенная, я замотала головой:

– Не понимаю, но ведь Карат говорил, что не потребует от меня исполнения долга сразу после свадьбы. Я думала, что долг – это… интимные отношения.

– Нет, дорогая. Наш долг – это дети. Идущий рядом – это тот, на кого можно положиться, кому можно доверять, тот, кому можно оставить ребенка, если суждено уйти навсегда.

– Дети? Но ведь дети не получаются просто так. Уж вы-то должны это знать!

Наставница отвела взгляд:

– Так уж вышло, что мы слишком зависимы от сапиенсов… от людей. Как и чуждые. Если они используют людей вместо пищи, то мы…

Столько тоски было в ее голосе, столько боли, что и мне стало не по себе. Против воли я зажмурилась, как когда-то в детстве, пережидая страшный момент.

– Плод связи двух вершителей убивает одного родителя самое большее за восемь лет. Забирает силы, здоровье у того, кто по тем или иным причинам ближе, к кому больше привязан. И, что самое ужасное, нет способа это остановить, как нет средств, чтобы избежать беременности. Все, что придумали сапиенсы, нам не помогает. Вывод, думаю, ты сможешь сделать сама.

И я сделала, но, возможно, не тот, что ждала наставница. В памяти вдруг возникли слова Булата, которые он сказал отцу Эльвиры: «Она моя дочь. Старшая». А потом перед внутренним взором встала мама, такая, какой я ее помнила: молодая, красивая, счастливая. Она умерла внезапно, сгорела за неделю. Оставила меня за день до восьмилетия.

Ужасная догадка пронзила голову. Я открыла глаза и посмотрела на Улыбку.

– Лиза, ты меня пугаешь, – пробормотала наставница. – Твой взгляд… он страшен.

Я не ответила, вместо этого сделала то, что должна была сделать еще в прошлый раз. Залезла в потайной карман куртки и вытащила фотографию, с которой почти никогда не расставалась.

– Посмотрите, – протянула карточку видящей. – Прошу, посмотрите внимательно и скажите: знаете ли вы ту, кто здесь изображен?

Улыбка подслеповато прищурилась, рассматривая фотографию:

– Да, я знаю, кто это. Это Лиана, видящая. Мы обрели помощников на одной церемонии и дружили. Но она погибла во время стычки с чуждыми много лет назад. Так сказал Булат. Откуда ты ее знаешь, дорогая?

– Это моя мама, Елена Корде, – глухим незнакомым голосом ответила я и, помолчав, добавила: – Она умерла за день до того, как мне исполнилось восемь.

Наставница ахнула и вдруг изменилась в лице. Ее пальцы разжались, фотография упала на стол.

– Я столько времени провела в пыльных архивах, натолкнулась случайно… Я знаю, что ребенок умирающего вершителя забирает и его помощника… Лиза!