Рубцов возвращается

– Ни под каким видом… Прошу вас, чтобы она и не подозревала, что я виной вашему отъезду… Придумайте какую хотите причину… в Италии мы встретимся как бы совсем неожиданно.

– Казимир Яковлевич, – вдруг обратилась к нему Крапивенцева, и в голосе её дрожали слезы, – Казимир Яковлевич… нельзя ли это как-нибудь иначе устроить, чтобы ни вам, ни нам не уезжать из Парижа? Я так привыкла к нему… Расстаться с Парижем, да еще навсегда… это свыше сил моих!.. Пощадите!..

Клюверс улыбнулся.

– Это только дает мне право надеяться, что вы поспешите устроить мое счастье и счастье вашей племянницы, и тогда, уже свободная и богатая – вернетесь в ваш излюбленный Париж! До свидания…

Екатерина Михайловна хотела еще сказать что-то, но Клюверс уже не слышал… Он быстро вышел, и через минуту карета быстро мчала его на вокзал южной железной дороги.

Поздно вечером того же дня в дверь номера, занятого Рубцовым-Гульдом, в Европейском отеле, кто-то постучал и на пороге появился знакомый уже нам агент Вильбуа, успевший, благодаря хорошим завтракам и богатым посулам Рубцова, подружиться с ним.

– Вы знаете – птичка-то улетела?! – воскликнул он, входя и закрывая за собой дверь.

– Как, уже?.. – удивился Рубцов: – я не думал, что средствице так скоро подействует.

– Как, так этот побег устроили вы?.. – с изумлением воскликнул агент.

– Я, а что?.. Разве это вас удивляет?..

– Да, конечно… Зачем же вы его выгнали из Парижа?.. Мы здесь так хорошо следили за ним. Зачем же?

– Это уже моя тайна! – Рубцов засмеялся.

– Но мне, как другу, вы скажете?

– Пожалуй… вот видите, личность даже преступника у вас так строго охраняется, что это мне не на руку.

– Я вас не понимаю?

– Когда-нибудь поймете.

– Вы говорите загадками?

– Вся жизнь загадка!

– Но вы даже не знаете, куда он направился.

– О, в этом случае я вполне спокоен; если господин Клюверс спрячется на десять метров под землей, я и там найду его.

– Но каким же путем?

– Тем самым, каким индеец наших прерий находит свою добычу!..

Глава IX В пути

Ольга Дмитриевна была очень удивлена, услыхав от тетки, что она решилась по каким-то финансовым соображениям, которых она не поняла, провести остаток зимы в Италии, но была очень довольна, что ей удастся оставить хотя на несколько месяцев Париж, который, как это ни странно было предполагать, очень надоел ей.

У Ольги Дмитриевны очень развиты были художественные наклонности: она готова была целые дни проводить в музеях картин, или в мастерских художников. Она очень обрадовалась предстоящей поездке, так как до этих пор Италия, с её неоценимыми собраниями художественных сокровищ, была для неё terra incognina. Видеть в оригиналах Микеланджело, Рафаэля, Тициана и других гигантов искусства было вечной мечтой молодой девушки.

Она не стала допытываться у тетки истинных мотивов внезапного переселения, но тотчас же начала укладываться и готовить альбомы и принадлежности рисования.

Екатерина Михайловна ехала, очевидно, скрепя сердце, и хотя старалась перед знакомыми казаться очень веселой и довольной, но наедине частенько всхлипывала и усиленно повторяла:

– O, Paris, Paris!.. Mon paradis terreste [О, Париж, земной рай! – Прим. автора]!.. Когда-то я тебя увижу?..

Достойная дама понимала, что только слепым исполнением воли Казимира Яковлевича, она достигнет цели всех своих желаний и хотя остаток дней проживет в обожаемом Париже, в своем отеле, обеспеченная и уважаемая.

Дней через пять после отъезда Клюверса, от него была получена телеграмма следующего содержания:

«Все устроил. Вас ждет ваша собственная вилла «Della Сгосе». Около Флоренции. Телеграфируйте о времени прибытия, управляющий встретит вас на дебаркадере». Вместо подписи, стояла только одна буква К.

– Ах, какой милый и предупредительный человек этот Казимир Яковлевич! – чуть не воскликнула мадемуазель Крапивенцева, – но мой Париж! Боже, мой Париж!.. Мне кажется, я умру, покидая его!

Но, разумеется, ничего серьезного при прощании с Парижем не последовало – достойная дама только всплакнула немножко и, с чувством целуя одну из своих знакомых, такую же, как и сама, поклонницу «нового Вавилона», прошептала:

– О, пишите, пишите мне все, что только узнаете о парижской жизни… Мне кажется, вдали от Парижа, я просто с ума сойду!

Поезд тронулся.