Рубцов возвращается

– Ах, ты, дурья голова, – со смехом отвечал «француз»: – да ты пойми, ребенка украли, завтра небось об этом весь Питер заговорит… Василий Васильевич не так глуп, чтобы даром отдать его Голубцову, говори своему аблакату, что он у тебя, и дери с него хотя три шкуры!.. Понял?! Ах, ты, дурья голова, а еще атаман!

– Отец-благодетель! Вот надоумил, спасибо, да я теперь с этой жидовской рожи пять шкур сдеру! – воскликнул утешенный Васька, и долго еще приятели прображничали в трактире. На этот раз платил «француз». Из заграничной поездки он вернулся богатым человеком.

В тот же вечер, около одиннадцати часов, Голубцов заехал, по обыкновению, к сестрам Эдвардс, чтобы поужинать с ними и проведать своего пасынка, который был теперь для него залогом громадного богатства.

Как, и всегда ему сказала прислуга, что барышни в цирке с братцем, и что они просили его подождать.

Голубцов ждал до половины двенадцатого. Так поздно сестры никогда еще не возвращались. Страшное предчувствие стало закрадываться ему в душу. Около двенадцати часов у входных дверей послышался тревожный звонок, и тотчас же раздался капризный и недовольный голос мисс Хены, бранившей прислугу, что за ними не была послана карета.

– Да карета с вами уехала, сударыня, – отвечала кухарка.

– Но мы приказали с нянькой прислать ее за нами.

– Да няньки еще не было!..

– Как не было?.. Она больше часу как уехала!.. – раздались испуганные голоса сестер… У Голубцова сердце замерло при этой вести. Он, не прощаясь, бросился на поиски, но все его усилия остались тщетными. Только к утру на Царицыном лугу была найдена запряженная карета без кучера, а в ней полузамерзшая женщина-нянька маленького Карзанова. Ребенка при ней не было – он пропал бесследно. Старуха не могла отвечать ни на какие вопросы – у неё была горячка.

Глава XXIX Разбойник и адвокат

Когда, измученный страшным, нервным потрясением, вернулся Голубцов домой, был уже первый час дня, а он еще не ложился со вчерашнего вечера. Камердинер доложил ему, что у него уже было двое посетителей: один оставил карточку, другой обещал зайти через час, но фамилии не сказал. На карточке значилось: «присяжный поверенный А. Д. Айзенштейн», карандашом внизу было приписано: «по весьма нужному делу, заеду в восемь часов». Это посещение, а также и приписка крайне удивили Голубцова. Он знал, что Айзенштейн состоит поверенным по всем делам Клюверса, и первая мысль, которая пришла ему в голову, была: наверно он еще не знает о похищении ребенка и потому приехал предлагать мирные условия, – иначе, это была бы ничем необъяснимая дерзость.

Не успел он еще хорошенько обдумать это обстоятельство, как вновь раздался звонок в прихожей, и камердинер доложил, что господин Иволшин по делу желает его видеть.

Вслед затем в кабинет вошел мужчина высокого роста, брюнет, плотный, с красивыми, но резкими чертами лица и в темном пенсне. Мельком взглянув на посетителя, Голубцов не узнал его сразу и только звук его голоса заставил его вздрогнуть и со вниманием вглядеться в говорившего. Не было никакого сомнения, пред ним стоял Рубцов.

– Вы здесь? Рубцов! Какими судьбами? – воскликнул адвокат.

– Тш, не так громко, – заметил вошедший, – да и расспросы излишни, здесь, значит, здесь! Слышал я, беда у вас приключилась, ребенка украли, уберечь не могли?! Я ли не предостерегал! – в голосе его слышался укор.

– Виноват, понадеялся на женщин, вы же рекомендовали! – извинился Голубцов. – Помогите, я знаю, вы всесильны, вы знаете, кто и как украл?! Бога ради, помогите, на вас одна надежда!..

Рубцов задумался.

– Кто украл и по чьему поручению я знаю, – начал он после раздумья: – и помочь могу… Только я сам жить хочу! Поняли, сам жить хочу, да так хочу, как не хотел даже тогда, когда пеньковый галстук на шее был!..

– Так живите, не я стану вас выдавать, только помогите!..

– Выдавать? – Рубцов усмехнулся. – Нет, это не то. Я согласен вам помочь, но только с тем условием, чтобы вы мне дали возможность кончить жизнь не разбойником, а мирным гражданином!

– Я? Как же я могу?! – воскликнул адвокат.

– Очень просто: у вас был брат Василий… Помните, я еще прислал его бумаги после смерти из Бухареста… Он был эмигрант, но эмигрант помилованный… Поняли вы меня?..

– Нет, ниже первого слова, – говорил Голубцов.

– Так слушайте мой план… Денег мне не надо, здесь припасено столько, что в два века не прожить. – Разбойник хлопнул себя по карману. – Одно нужно… Ярлык на существование… паспорт, самый законный паспорт. У вас все бумаги брата Василия – отметки о смерти нет, дайте мне их… И, клянусь, Рубцова разбойника больше не будет на свете – будет только мирный гражданин Василий Голубцов!

– Нет, этого сделать нельзя, я могу сам попасть под суд и следствие… рисковать в моем положении?! Нет, нет, это невозможно…

– Ну, как угодно!.. – равнодушно по виду проговорил Рубцов, у которого в груди кошки скребли: – прощенья просим, а я было шел помочь вам насчет ребеночка… Ну, да теперь наплевать! – Он направился к двери. – Прощайте…

При словах «ребенок» Голубцов вскочил со своего места.