Ручьём серебряным к Байкалу

– …Чудовищной силы и разрушений землетрясения и извержения огненных вулканических масс на нашей древней, местами объятой жаром Земле случались весьма и весьма часто, – старательно читала Мария, в душевном и умственном напряжении наморщивая лоб. – Вещества выходили наружу и соприкасались с водяными парами. Углерод при высоких температурах соединялся с водородом. Так возникли первичные органические вещества – углеводороды, которые в формирующейся атмосфере вместе с азотными соединениями подвергались жёсткому облучению Солнца и других энергетических источников из глубин Вселенной, а также «сжаривались» молниями и «сваривались» в вулканах друг с другом. Таким образов, что называется, в общем адском котле простейшие «мёртвые» вещества миллиарды лет взаимодействовали друг с другом, изменялись, усложнялись, приближаясь к тому, чтобы, наконец, ожить. И по мере остывания Земли возникали молекулы сахаров и аминокислот, азотистые основания, органические кислоты и другие соединения – предвестники жизни, предвестники нас с вами, людей. Из мёртвого рождалось нечто живое. И следует отметить, что возможность небиологического синтеза органических соединений доказывается обнаружением их в далёком космосе, в других галактических мирах…

Мария прервалась, задумалась, грызя карандаш, которым при чтении любила подчёркивать важные места. Спросила, не обращаясь напрямую ко Льву:

– Живое появилось из неживого. А неживое из чего?

– Ты же, Мария, только что, но в самом начале статьи, прочитала: «Солнце и его планеты, в том числе наш всеобщий и пока что единственный во всей Вселенной дом – Земля образовались из газово-пылевого облака…» Из газово-пылевого облака – всего-то.

Она затаённо, нахохленно помолчала. Он, весь увлечённо поджидающий, улыбчиво наблюдал за ней, хотя и был предельно бдителен – что там за окном, не пора действовать решительно?

– Мы-из-пы-ли? – произнесла она отчего-то по слогам, с голосистой растяжкой и принагнула голову, точно если бы сверху на неё поднадавили.

– И, не забывай, сказано, что ещё мы из газа.

– Потом превратимся снова в пыль и газ?

– Увы, в пыль и газ.

– Ты… я… мама.. всё, всё… в пыль… в газ? И всё, что мы чувствуем, о чём думаем, – ничего этого не будет? Ничего?!

Ей очевидно хотелось высказаться как-нибудь резко и, возможно, с непримиримой твёрдостью и наступательностью молодости, однако – если возражать, то, собственно, кому? И она ничего не сказала, в беспомощной покорности опустила глаза; крупно сглотнув, хотела дальше читать.

Лев приобнял её, слегка встряхнул, как бы приводя в чувства:

– Знаешь что, Маша? Не только пыль и газ были в том облаке. А ещё – благородный металл серебро.

– Серебро? В пыли и газе жило благородное серебро?

– Да, да! Ты верно сказала: благородное серебро! – вроде как гордился этим фактом Лев. – Само жило и участвовало в создании жизни.

– Но откуда оно там, бедняга, взялось, как затесалось в эту жуткую грязь с ядовитым газом?

– Жуткую? Ядовитым? У-у, ёмко ты, однако, выразилась! Слушай: когда образовывалась наша Солнечная система и ещё не было ни звезды нашей по имени Солнце, ни планеты нашей прекрасной Земли, другая звезда тем временем, уже старая, отживающая свой, правда, в несколько миллиардов лет, век, умирала: в ней выгорали остатки водорода и гелия, порождая при этом другие элементы, в том числе серебро, кислород, азот и так далее. А умирают, чтобы ты знала, многие звёзды так: раздуваются, вспучиваются до красных гигантов и – взрываются, всё уничтожая вокруг себя. Умирающие звёзды, к слову, называют суперновыми.

– Супер?

– Супер.

– Классно звучит. – Зачем-то уточнила: – Жизнерадостно. Хотя говорится о смерти.