Руда. Возвращение. Скрижали о Четырех

– В хрониках Школы упоминается послушник Шарно, спустившийся с Мельт по тропе Райдак и принятый в знак уважения к роду Э’Вьерр, исходящему корнями из Россы. Послушнику не хватило трех поясов, чтобы стать подмастерьем, он самовольно покинул монастырь, а всему виною была война, что ваш дед, Сарт Даго-и-Нор, объявил королю Гарону. Я говорю это к тому, что подмастерью Школы нечему учиться у послушника, маршал. Только и всего.

– Он и здесь успел! – хлопнул себя по колену Император. – Но откуда ты знаешь об этом, родная?

Рандира покраснела и прижала ладони к губам, почти испугавшись сказанного и раскаиваясь в излишней болтливости. Эрей с нескрываемым сарказмом посмотрел на нее, на побелевшего от досады Ральта и, наклонившись к уху Императора, пояснил:

– Старший брат госпожи является Мастером, государь. С тех пор, как он принял сан, он стал гордостью Рода, но утратил право наследования.

– Ясно, – кивнул ему Император, удивленный явлением нового родича. – Как его зовут?

– Мастин, государь. И он нарушил устав, вскрыв архивы монастыря, чтобы утешить отца. Узнав, что я был послушником Школы, Ральт с легким сердцем отпустил со мной дочь в Ю-Чинь.

Рваный Щит буравил Рандиру гневным взглядом.

Тем временем Викард вновь взгромоздился на крапчатую и, прихватив копье, проскакал, подбоченясь, положенный круг. Он не мог считаться победителем всего турнира, поскольку не участвовал в прочих сражениях, но столь безоговорочная победа последнего дня давала ему право выбрать королеву, о чем возвестили герольды. На копье витязю прицепили золотой венец с агатом, камнем счастливой судьбы, и расправили кружевное покрывало. Викард тронул пятками кобылу, без колебаний и размышлений направив к императорской ложе; крапчатая взвилась свечкой, понеслась стрелой, взяв с места, точно сорвавшись с тетивы, резко осадила бег возле самого балкона и загарцевала, красуясь собой и седоком. Варвар, невольно вторя ей, подкрутил роскошный ус и опустил копье к самым коленям Рандиры.

– Я не знаю иной королевы, госпожа! – улыбнулся инь-чианин под гром оваций. Служанки Императрицы тотчас подхватили венец, чтоб увенчать короной ее косы, а Викард спешился и преклонил колено пред государыней.

Взревели трубы, вслед за трубами взревела впечатлительная публика; Император сам проводил супругу на заранее подготовленный трон, и то, что королевой турнира ее выбрал совсем другой воин, не играло никакой роли в срепетированной заранее пьесе. Важен был только итог.

Когда всеобщее ликование стихло, и именитые гости от души поздравили государыню, признавая решение варвара единственно верным, Рандире поднесли тяжелый кубок, полный молодого веселого вина. Она пригубила вино в честь Истока лета и плеснула жертвенной влаги Ушедшему Богу на небольшой алтарь, освященный Диксотом, и пустила кубок по кругу, позволяя гостям причаститься к святому празднику.

Последним из кубка пил Император, завершая круг, замыкая на себе долгую цепь преемственности, отождествляя себя с Единым Господом светотени.

Едва коснулась его губ последняя капля, вновь загремели трубы, и герольды охрипшими от усердия голосами возвестили, что Исток лета настал и турнир в честь его состоялся.

Пред ясные очи государыни предстали три победителя, жаждущие награды. Безымянный рыцарь по прозвищу Даритель, варвар Сурового края, гард по прозвищу Викард, и вождь славной Сельты, сын маршала Эмберли Даго-и-Нор. Лишь королева турнира могла разрешить их спор и вручить вожделенную награду.

– Помоги же нам, душа моя, – улыбнулся супруге Император. – Вот три славных витязя, радовавшие нас своим непревзойденным искусством. Вручи кубок тому, кого считаешь достойным высокой чести быть занесенным в скрижали летописцев как победитель турнира в Мантрее. Но для начала пусть рыцари обнажат головы и преклонят колена, соглашаясь с твоим приговором.

Эмберли Даго-и-Нор и Викард охотно стянули шлемы и кое-как пригладили мокрые от пота волосы, склоняясь перед государыней. Стало заметно, что Эм благодарен варвару и счастлив видеть королевой турнира даму своего сердца. Викард чувствовал себя лишним на церемонии и явно тяготился новой ролью. Мыслями он был далеко, в пронзительно холодном горном потоке возлюбленных Мельт; во взоре великана читались скука и безысходная тоска по завершившейся потасовке.

Безымянный рыцарь по прозвищу Даритель помедлил, раздумывая над приказом Императора, но военная привычка сделала дело, и рыцарь неохотно снял глухой шлем и упал на одно колено. Завороженная толпа ахнула.

– Да он совсем мальчишка! – возмутился Варт Даго-и-Нор. – Как посмел он пролезть на турнир в обход чинов и правил?

– Он не мальчишка, – сурово осадил его Император. – Перед вами рыцарь Дар Гонт, капитан Серебряной Роты, а со вчерашнего дня – полуполковник моей личной гвардии. Запомните это имя, маршал Даго-и-Нор, уверен, вы услышите его не единожды! Сему юноше доверяем мы защиту Империи от врагов внешних и внутренних.