Рудольф Нуреев. Жизнь

На премьере 2 декабря 1982 г. была Роза, которой удалось получить визу на три недели, чтобы навестить дочь в Лондоне. Рудольф попросил Тессу Кеннеди сесть рядом с ней, а после спектакля отвезти Розу на Файф-Роуд, где он устраивал прием для всех исполнителей. «По-моему, она беспокоилась, что я из КГБ, – говорит Тесса. – Поэтому, как только я ее увидела, я сказала: «Я от Рудольфа». Поскольку ни та ни другая не говорили на языке друг друга, они почти не общались, хотя, как ни странно, единственное замечание Розы о Ковент-Гардене – «Как чайная» – было точно таким же, какое сделал ее брат при Найджеле и Мод в 1962 г. Рудольф был взволнован тем, что его родственникам удалось воспротивиться Советам и попасть на Запад, и воссоединение с матерью казалось ему гораздо более достижимой целью. Так как недавно он купил в Виргинии ферму, какую он хотел (имение на 415 акрах с красивым домом XVIII в., тремя коттеджами и амбаром), «он начал мечтать» о том, чтобы перевезти туда всю свою семью из России. «Он в самом деле пытался сделать все, что было возможно, – говорит Франк Рауль-Дюваль. – Он чувствовал себя их должником. Он двадцать лет живет во всем блеске, а они пострадали из-за его поступка».

Так как виза Розы скоро заканчивалась, единственным способом законно удержать ее в Лондоне было выйти замуж за иностранца. Дус предложила на эту роль своего брата Пьера. «Я сказал, что не против, только мне придется спросить Менджу, женщину, с которой я жил двадцать лет». После убеждений Дус Менджа согласилась, и близнецы Франсуа немедленно сели на рейс в Лондон, сопровождаемые Рудольфом. Увидев, что у Пьера нет галстука, он купил ему галстук в магазине дьюти-фри: «Я чувствовал себя так, словно это моя свадьба!» – и, пребывая в добродушном настроении после полета, заказал две бутылки шампанского. На Файф-Роуд Роза, «похожая на Рудольфа в юбке», делала пельмени для праздничного ужина; ей как будто понравился подарок – кружевные носовые платки, которые привез ей будущий муж. Позже Дус и Пьер поехали ночевать к Мод. Они договорились встретиться в бюро регистрации Ричмонда в девять утра. Как оказалось, они приехали гораздо позже, поймав такси по пути и заехав к ювелиру за кольцами. Начала церемонии ожидала небольшая группа гостей: Гузель и ее муж-эквадорец, Шандор и Эдит Горлински, Мод – но не Рудольф, который решил не ходить. «Он думал, что его узнают, и все просочится в прессу», – говорит Пьер. Церемония продолжалась втрое дольше обычного, так как брачные обеты переводились с английского на французский и русский. После церемонии не было никакого свадебного завтрака; после того, как сделали несколько фотографий, жених снова улетел в Париж.

Теперь, после того как замысел увенчался успехом, Роза не понимала, почему Рудольф по-прежнему предпочитает жить с Мод, а не присоединится к родственникам в большом, красивом доме. Как объясняла Мод:

«Он сказал мне – это кажется недобрым, – что, когда его сестра приехала на Запад, он не хотел жить рядом с ней, потому что она сводила его с ума… У него всегда была слабая грудь – и Роза очень из-за этого суетилась. Должно быть, он простудился в детстве. После того как она один раз позвонила ему сюда, он вернулся в комнату в приступе бешенства: «Вот стерва! Знаешь, что она сказала? Что я должен перестать танцевать из-за моего здоровья».

Наверное, Рудольфу, в его тогдашнем состоянии, казалась нелепой мысль о том, что Роза будет лечить его народными средствами – натирать гусиным жиром или медом от бронхита. В том месяце в журнале Harper’s & Queen, вместе с моделью, которая нянчила младенца, белым кроликом и рекламой «Вечеринок года» и «рождественских блюд и напитков» была также неприятная строка на обложке: «Герпес и другие ужасы». Статья Майкла Пая, озаглавленная «Чума», описывала две болезни, передающиеся половым путем, которые держат Америку «в клещах целомудрия и страха». Он сообщал, что из 634 известных жертв СПИДа в сентябре умерли более 40 процентов. Тема смертности никогда не казалась более убедительной. Болезнь Баланчина находилась в последней стадии; он не выходил из нью-йоркской больницы Рузвельта с болезнью Кройцфельдта – Якоба. В январе Рудольф поехал в «Нью-йоркский театр», чтобы посмотреть возвышенный баланчинский «Дивертисмент № 15» на музыку Моцарта, а потом заехать в больницу, чтобы попрощаться с хореографом. Дизайнер Рубен Тер-Арутюнян сопровождал Рудольфа. Он предложил захватить икру и «Шато д’Икем» (подарки так порадовали умирающего, что у него загорелись глаза и он потянулся обнять их). «Мы говорили по-русски и по-французски. Было очень грустно. Я хотел выяснить, не передаст ли он ряд своих балетов Кировскому театру… но это не вызвало у него никакого интереса. Он сказал: «Когда я умру, все должно исчезнуть. Придет новый человек и поставит свои новые вещи». Рудольф, должно быть, задержался, так как, когда в палату зашел врач Баланчина, Уильям Хэмилтон, он увидел, что танцовщик еще там, стоит на коленях у кровати и плачет. Баланчин умер в возрасте 79 лет, 30 апреля 1983 г.