Руины в цветах

Он не хотел раскрывать себя прямо. В деревне, может, и обрадовались бы новому добытчику, а вот друзья не оценят. Он выживет за куполом, а они нет. Получить по роже от Эрика – минимум, который ему достанется.

– Майя, мы поступим так: я, не прощаясь, уйду отсюда и не вернусь. Возможно, поживу в руинах… Скажи, что мы гуляли, я оказался мутантом и ты сразу отвела меня к Еве… идет?

Майя кротко кивнула, и Дюк, не веря в происходящее, крепко сжал кулаки. Наконец-то он нашел место, где безопасно, но не мог рассказать о том, кто он есть, и прятался за спинами этих детей. «Ладно, – успокаивал он себя, – единственная, кого из друзей я могу встретить в лесу – это Ника. А она и без того меня не жалует».

* * *

О похоронах мутантам тоже рассказали жители деревни. Устраивать кладбище под куполом единогласно отказались, справедливо опасаясь болезней, поэтому тела хоронили в простых деревянных ящиках на опушке леса. Двое мужчин выносили гроб за купол, еще двое закапывали. Правда, обычно это касалось только людей. По сложившимся среди мутантов правилам они хоронили своих товарищей без гроба, на том же месте, где нашли.

Тело Элиота так и свисало с ветки. Стараясь не смотреть, Ева поднялась на дерево и отстегнула его пояс. Снизу ей помогали братья-близнецы: один поддерживал плечи Элиота, второй пытался смягчить падение, поддерживая за пояс, но тело все равно со стуком упало на землю.

– Аккуратнее можно?! – возмутилась Ева.

– Да брось. Он все равно уже ничего не чувствует, – попытался защитить один брат другого.

– Знаете, что я сделаю первым делом, когда мы вернемся? Предупрежу всех, чтобы, какой бы страшной смертью я ни умерла, хоронили меня не вы.

Ева дождалась прихода соплеменницы, которая срывала Кровавую лилию, чтобы вложить ее в руку Элиота. Мутанты сами придумали этот ритуал, сочинив легенду, будто цветок убаюкивает душу. «Вам надо во что-то верить», – поддержал их идею Рой, когда они впервые самостоятельно хоронили мутанта, по неосторожности сорвавшегося с крыши разрушенного пятиэтажного дома. Он упал прямо на железные прутья.

Когда братья аккуратно опустили тело Элиота в яму, Ева вытащила из маленькой сумки, затянутой на правом бедре, круглый коммуникатор и нашла функцию «Указать местоположение».

– Ждем, и можем прощаться.

Через несколько минут показались первые мутанты. Они по одному подходили к могиле и повторяли:

– Я буду помнить тебя, Элиот.

Каждый бросал горсть земли на грудь покойного и уходил. Так делалось из соображений безопасности: по лесу кружило немало роботов-разведчиков, и засечь скопление мутантов им было не так уж и сложно.

Последней пришла Майя. Ее лицо было угрюмо. Взяв горсть земли, она присела перед ямой и тихо, словно чужим голосом, произнесла:

– Я буду помнить тебя всегда, лучик солнца. Свети нам ярко.

После этого Ева, на правах старшего, дождалась, пока все уйдут, и в одиночестве закопала тело.

* * *

Утром Аня проснулась с мыслью, что Элиот больше не улыбнется ей на пороге, не станет отважным рыцарем и не защитит деревню от рыжего дракона… Хотя о чем это она? Ведь он уже стал отважным рыцарем для одной девчонки, которая никогда его не забудет. Не удержавшись, Аня беззвучно заплакала. Ее горькие слезы, скатываясь по щекам, медленно падали на подушку.

Немного успокоившись и вытерев лицо, она аккуратно толкнула брата, спавшего на полу. Эрик открыл глаза сразу и мгновенно сел. Звучно зевнув, он повернул заспанное лицо к окну, наблюдая за ярким восходящим солнцем. Затем перевел взгляд на Нику, лежавшую на его кровати, и, еще раз потянувшись, поспешил вниз – умываться. Задержавшись на несколько секунд, Аня нехотя поплелась следом. От звука хлопнувшей двери проснулся Дюк, уснувший лишь под утро.

Натали уже готовила завтрак; Майя, прижав ноги к себе и опустив голову на колени, сидела за столом. Ночевала она тут, в комнате с Марией.

– Все утро проспали, – попыталась усмехнуться она, глядя на ребят, но красные от слез глаза и синяки под ними были явными признаками ее бессонной ночи. – Кто-нибудь хочет попрощаться с Элиотом?

– Нике точно не стоит видеть это место. Ане тоже, – ответил Эрик и сразу поймал на себе недовольный взгляд сестры. – Можешь злиться сколько угодно. Я не пойду, и без меня ты тоже туда ни ногой.

Он задумался ненадолго. Затем посмотрел на Аню и сощурился:

– Я думал, ты поправишься, так ухомячивала блинчики. А нет. Кости все так же торчат.

– Она давно нормально не ела, – ответил за Аню Дюк, подкравшийся со спины, и Эрик задумался о том, что действительно не видел, чтобы Аня ела с тех пор.

Эрик ел в спешке, пока Аня, надкусив один блин, махала им в воздухе и все без умолку то разговаривая с Майей, то цепляясь за фразы Натали. Открыв рот, чтобы выразить свое недовольство по этому поводу, он взглянул на Эрика и, видимо, передумав, со стуком захлопнул его.

– Так прощаться правда больше никто не пойдет?