Руины веры

— Конечно, твой, — часто кивает. — Мы с папой решили, что если тебе будет, о ком заботиться, ты станешь добрее.

— Вот еще, — фыркает Квентин.

— Станешь-станешь, — раздается голос от двери, и в комнату входит отец девочки. — Посмотри на него. Ну, не чудо ли? Ты же все детство мечтал о собаке.

— Вот именно. В детстве!

— А мечты детства нужно выполнять! — тут же влезает девочка. Громко смеется, когда щенок изворачивается и умудряется лизнуть ее шершавым языком в лицо. — Фу, Майк! Нельзя.

— Так ты примешь наш подарок? — прищуривается отец. — Будешь любить и оберегать его…

— Да-да, — язвит Квентин. — В горе и радости. Богатстве и бедности… Ладно, давай сюда.

Девочка радостно вскакивает. Поднимает щенка на руки. Он еще очень маленький по возрасту, но уже крупный. У девочки еле хватает сил, чтобы оторвать его от пола.

— Майки, познакомься. Это дядя Квентин, твой хозяин.

Дядюшка принимает “дар”. Держит щенка на вытянутых руках. А пес доверчиво заглядывает ему в глаза.

— Хм, — смущается новоиспеченный хозяин. — Может, мы и подружимся. Но никаких “Майки”, — говорит девочке строго. Опускает щенка на пол. — Его будут звать Майк. Если это мой пес, у него должно быть серьезное имя.

— Только золотую гриву ему не приделай, — поддевает брат.

Квентин сверкает на него глазами. Опускается на корточки, гладит щенка по мохнатой голове.

— Не слушай их. Зачем тебе грива? Я куплю тебе золотой ошейник.

Трясущимися руками хватаюсь за край раковины. Держусь так крепко, как только могу, пока комната не перестает качаться перед глазами. Потом включаю воду. Умываюсь ледяной струей. Полощу рот.

Поднимаю глаза. Вижу в зеркале над раковиной Кесседи, замершего за моей спиной. Он стоит в проходе, подперев плечом дверной косяк и сложив руки на груди. Смотрит.

— Черт, Кесседи, — рычу, — тебе, что, нравится наблюдать, как люди блюют?

Пропускает мимо ушей грубое замечание. Спрашивает серьезно:

— Это был твой дядя?

Чувствую, как деревенеют мышцы спины. Как он узнал?

Не поворачиваюсь. Так и смотрю на него в зеркало.

— Как ты догадался? — спрашиваю тихо. Голос не слушается, звучит придушенно. — Он представился?

Качает головой.

— Нет. Имени Большой Босс не называл. Сказал, что для меня это лишняя информация. Он не убрал со стола бумаги. Возможно, не подумал, что я умею читать.

— И что там было? — кусаю губы в ожидании ответа.

— Бланк с эмблемой “Строй-Феррис”. Фирма твоего отца, твое странное поведение, внезапная любовь пса. Кэм, ну я же не идиот!

Что есть, то есть.

Вздыхаю. Поворачиваюсь. Перехватываю руки. Все еще держусь за раковину, чтобы не упасть. Опираюсь о ее край спиной.

— Да, — подтверждаю. — Он мой дядя… Дядюшка Квентин…

Замолкаю. Мне нечего сказать. Слов нет. Как и сил что-либо говорить.

На лице Райана написано участие. Но он тоже молчит, понимая, что утешать меня бесполезно.

— А как вы поговорили? — спрашиваю.

Пожимает плечами.

— Он больше расспрашивал, чем говорил. Кто, чего хочу, что могу предложить. Вроде, я ему понравился… — прерывается. Кусает губы, будто собирается с силами, чтобы что-то сказать или спросить.

— Говори, — разрешаю.

— Ты узнал дядю и не оставил микрочип? Поэтому СБ не появилась?

Вот так. Мне бы рассмеяться, но сил нет. Губы сами собой растягиваются в улыбке. Грустный клоун, вот кто я. А клоунам веры нет.

Ничего не говорю. Вытягиваю руку вперед. Ладонью вверх. На бледной коже еще виден тонкий надрез.

Райан опускает глаза.

— Прости…

Любой бы так подумал на его месте. Но для меня Кесседи не любой. Больно.

Отрываюсь от раковины, когда чувствую, что смогу устоять на ногах. Прохожу мимо Кесседи.

Иду к своему подоконнику. Сажусь. Подтягиваю колени к груди. Кладу на них голову.

За окном пасмурно. Ветер бушует. Деревья качаются, склоняясь острыми верхушками чуть ли не до земли.

— СБ нет не потому, что я не смог, — нарушаю молчание, не отрывая глаз от деревьев, которые так любит дядюшка Квентин. — СБ нет потому, что они не придут. Нас снова надули. В лучших традициях Службы безопасности.

Райан подходит ближе. Слышу его шаги.

Не поворачиваюсь. Не могу смотреть на него. Не хочу, чтобы он видел сейчас мои глаза.

— Я не понимаю, зачем владельцу строительной фирмы взрывать людей, — слышу его голос совсем рядом. Не поворачиваюсь.

Ты не понимаешь, потому что ты не такой. Тебе бы никогда даже в голову не пришел такой в полном смысле этого слова дьявольский план.

Поднимаю голову. Прижимаюсь лбом к прохладному стеклу. Прикрываю глаза.