Руины веры

Со мной? Меня, наконец-то, сломали. Вот что со мной.

Качаю головой.

— Ничего, — отвечаю. — Все в порядке.

Райан не верит, но больше не задает вопросов. Сейчас не место и не время.

— Пошли, — кивает Гил Кесседи. — Отведу тебя к шефу. А вы, — мне и Сантьяго, — идите на кухню, перехватите что-нибудь. Скоро приду.

Послушно плетусь за Сантьяго в дом. Сколько раз мне приходилось подниматься по этому крыльцу?

Дом пуст. Должно быть, обслуживающий персонал попросили удалиться. Сантьяго уверенно идет в сторону кухни. Очевидно, был здесь и не один раз.

Тоже знаю каждый угол в этом доме.

На просторной кухне, полной современной техники, стоит стол и несколько плетеных кресел. Сантьяго без стеснения разваливается в одном из них. Берет со стола яблоко. Хрустит.

— Можешь тоже что-нибудь съесть, — бросает мне. Чавкает.

Не отвечаю. Меня тошнит, и, стоит что-нибудь съесть, непременно вывернет.

В коридоре раздается лай, и в комнату влетает огромная белая псина. Сантьяго подпрыгивает. Скидывает ноги с соседнего кресла, на которое успел их водрузить. Хватается за оружие, но быстро понимает, что убить хозяйскую собаку — не лучшая линия поведения.

Псу плевать на водителя. Он несется ко мне.

Майки, не надо!

Но Майк подбегает совсем близко. В полуметре от меня ложится на пол и уже подползает к ногам, жалобно поскуливая.

Майки, ты меня помнишь…

Пес приподнимается. В ладонь упирается холодный влажный нос. А по пальцам проходится теплый мокрый язык.

Сантьяго, наконец, отмирает.

— Чего это он? — спрашивает тупо.

Дергаю плечом.

— Понятия не имею. Отвали, псина, — но Майк и не думает “отваливать”. Он соскучился.

— Ого! — в дверях появляется Гил. — Вот это номер!

Майк тут же вскакивает. Садится у моих ног с примерным видом. Следит за каждым движением мужчин. Он их знает, но не любит и не доверяет.

— Чего зыркаешь? — злится Гил. Он тоже не любит и не доверяет Майку.

А, к черту. Протягиваю руку и глажу пса по большой мохнатой голове. Он подставляется под ладонь. Разводит в сторону уши.

— Чем ты его умаслил? — Гил поражен.

Снова пожимаю плечами. Не твое дело.

— Можно я схожу в туалет? — спрашиваю, продолжая гладить Майки.

Сантьяго демонстративно закатывает глаза.

Гил злится.

— Не мог в доме отлить?

Делаю жалобные глаза:

— Неожиданно захотелось.

— Как же вы меня бесите! — в сердцах восклицает Гил, должно быть, имея в виду всех Проклятых, свалившихся на его шею. — Пошли. Покажу туалет для прислуги, — можно подумать, его самого пустили бы в хозяйский. — Иди, — толкает дверь. — И живо!

Делаю вид, что чувствую страх и вину. Вхожу. Закрываю дверь. На самом деле ничего не чувствую. Вакуум.

Достаю из кармана нож. Ополаскиваю под краном. Вспарываю палец. Достаю микрочип. Кладу за унитаз.

Вот и все. Гори в аду, дядюшка Квентин.

Спускаю воду и выхожу.

С минуты на минуту нагрянет СБ. Мое дело сделано.

Возвращаемся в кухню. Майк так и крутится у ног. Что с ним станет, когда его хозяина арестуют? Смогу ли забрать его себе? Будет ли у меня куда?

Так и сидим. Проходит около часа. Ничего не происходит. Нет ни флайеров, ни сирен.

СБ нет.

Сантьяго хрустит очередным яблоком. Гил наливает себе виски в стакан. Майк лижет мой ботинок.

СБ нет.

Слышны шаги по лестнице.

— Наконец-то, — ворчит Гил и выходит из кухни.

— Пошли, — бросает мне Сантьяго и тоже встает. — Валим.

Кесседи уже в холле. Дарит мне вопросительный взгляд. Отвожу глаза. У меня нет ответов. Во всяком случае, нет тех, которые он ждет.

Брови Райана ползут вверх, когда он видит огромное мохнатое создание у моих ног. Ну, как ног. Майк в холке мне по пояс.

Пожимаю плечами.

Выходим на улицу.

СБ нет.

— Ну как прошло? — Гил хлопает Кесседи по плечу.

— Лучше, чем я ожидал, — сообщает тот.

— Садитесь, — распоряжается террорист. — Я сейчас, — и снова исчезает в доме.

Не могу садиться. Майк путается под ногами. Не пускает.

Так надо, дружок. Так надо. Я вернусь, если смогу. Обещаю.

— Фу, — говорю строго. — Домой.

Пес выдает в ответ недовольное урчание.

— Ну же! — прикрикиваю. — Домой! Пошел!

Майк вздыхает, совсем как человек. Опускает голову и обиженно идет к дому. По дороге несколько раз оглядывается. Не зову.

Кесседи переводит взгляд с меня на собаку и обратно. Понимает, что дело тут не чисто. Потом, Райан, потом все тебе расскажу.

Забираюсь во флайер. Откидываюсь на спинку сидения. Закрываю глаза.

Сирен нет.

Флайеров нет.

СБ нет.

Только ветер воет снаружи. Качает верхушки деревьев.

45.

Держу себя в руках, пока нахожусь в поле зрения террористов. Стоит им скрыться под лестницей, ускоряю шаг. В комнату влетаю уже бегом.

Мчусь в ванную. Сгибаюсь над унитазом. Меня рвет. Выворачивает наизнанку. Физически и душевно.

Дядюшка выглядит растерянно. Даже отступает на шаг:

— Ну и что мне делать с… этим?

— Ну, какое же это “это”, — смеется девочка. Приседает на корточки, подхватывает упитанного белого щенка под мышки и ставит на задние лапы, демонстрируя со всех сторон. — Это не “это”. Это Майки.

Дядя бледнеет:

— Ты ему еще и человеческое имя дала?

Девочка корчит гримасу.

— А как надо было его назвать? Дружок? Дядя, прекращай. Это Майки, и он твой!

— Мой? — переспрашивает, будто не расслышал.