Рук (ЛП)

Второй зал занят меньше, чем первый. За время работы с этими людьми я понял, что, скорее всего, там, в конце, должно быть, один из членов семьи Барбиери, проводит встречу или ужинает. Кабинки выстроены по краям зала, все тёмные и в тени. Слава богу, там никакого дыма нет. В зале пахнет едой, вкусной едой, и сладкой ноткой алкоголя. Саша рассматривает полированный серый мрамор под ногами, с люстр над головой водопадами спускается свет, и на столах блестят ряды столовых приборов. Она больше не выглядит такой уж напуганной. Но по-прежнему колеблется, это очень заметно.

Официант в безупречном костюме-тройке усаживает нас за столик. Саша выглядит так, будто хочет дать ему по роже и убежать, когда он пытается взять её сумочку.

— Если вы не возражаете, мадам. Это наша политика, чтобы все сумки, сумочки и мобильные телефоны были проверены консьержем, пока наши посетители наслаждаются своим ужином. Это делается для более безопасного и более приятного вечера.

— Как вы думаете, что у меня там? — смеётся она, но звук тихий, слегка пустой. Официант смотрит на её маленький клатч с золотыми пайетками.

— Что ж. Туда довольно хорошо поместилась бы беретта. Или выкидные ножи?

Саша моргает, глядя на него, будто он инопланетянин. Я накрываю её руку своей, прочищая горло, пока она не отпускает клатч.

— Всё в порядке, мадам, — говорит официант. — Я убежусь, чтобы ваши личные вещи никоим образом не были испорчены.

Он поворачивается ко мне, протягивая руку. Я кладу в его ладонь свой мобильник, бумажник и ключи, не сказав ни слова. Он кивает, а затем поспешно уходит.

— Выкидные ножи? — шипит Саша. — Какого чёрта? Зачем кому-то приносить с собой в ресторан выкидные ножи?

— Для защиты.

Мне это кажется вполне очевидным. Я всегда беру с собой все виды оружия. Но сегодня я оставил свой пистолет дома. Запрещено иметь с собой что-либо такое, когда проходишь через двери «Дьявольской кухни». Официант возвращается и даёт Саше меню, рассказывает нам об особых блюдах, предлагает в качестве комплимента бокал санджовезе, и на мгновение всё приходит в норму [26] . Саша изучает меню, выбирает, что хочет, заказывает, и я делаю то же самое. Когда официант убирает меню со столика, я тянусь в свой карман и достаю другой листок бумаги, раскрывая его и передвигая по столу к Саше.

— Что это? — она с подозрением смотрит на распечатку.

— Прочитай и узнаешь.

Я злобно усмехаюсь, пока она смотрит на чёрные чернила на листе. Я уже знаю, что там говорится.

Гонорея: отрицательно.

Хламидии: отрицательно.

Гепатит С: отрицательно.

ВИЧ: отрицательно.

Список широкий и убедительный. Я чист как младенец.

Саша складывает листок бумаги и протягивает его обратно мне, сжимая губы в тонкую, не впечатлённую линию.

— Ты считаешь себя таким забавным, да?

— На самом деле, я считаю себя довольно потрясающим. Нет ничего более романтичного, чем когда парень добровольно сдаёт мазок из своего члена ради тебя.

— Как ты вообще сделал это так быстро?

— Взятка.

Она смеётся — сухо, язвительно — будто отмахивается от моего комментария как от преувеличения. Но это не так. Я заплатил сотруднику в клинике планирования семьи пятьсот долларов, чтобы мои результаты были обработаны за ночь.

— У нас с тобой очень разные понятия романтики, Рук. Этот ресторан, к примеру...

— Ты по-прежнему злишься, что я привёл тебя в воровской ресторан?

— Ты привёл меня в воровской ресторан?

Я удивлён, что она ещё не поняла этого. Но она не принадлежит к этому миру. Никакого опыта. Никаких ориентиров. Её нельзя винить за наивность. Я не позволяю выражению своего лица измениться.

— Да.

— Почему?

— Потому что мне нравится здешний стейк?

— Рук.

— Хорошо. Я привёл тебя сюда, чтобы ты могла увидеть мою жизнь. Чтобы ты знала, во что ввязываешься. Чтобы ты испытала что-то необычное. Ты это ненавидишь?

Она тяжело откидывается на спинку стула, её взгляд дико бегает по залу.

— Ненавижу ли я это? Что это за вопрос?

— Простой.

— Сколько среди этих людей убийц? Сколько среди них преступников?

— Почти все они преступники. Но я сомневаюсь, что здесь больше двух или трёх настоящих убийц.

Тяжело смотреть, побледнела ли она, но у меня создаётся впечатление, что вся кровь отлила от её лица, переместившись куда-то в область этих её убийственных шпилек.

— Не паникуй. Никто не убьёт тебя за то, что ты здесь поужинаешь.

Она закрывает глаза, бормоча еле слышно.

— Боже, не могу поверить, что это происходит.

— Ты делаешь из мухи слона. Это ресторан. Они подают хорошую еду. Хозяева очаровательны, пока ты ничего у них не крадёшь, и все ладят как на пожаре.

Я сдерживаюсь и не рассказываю ей о том, когда в ресторане на самом деле был пожар. Не думаю, что эта информация хорошо мне послужит.

— Мы могли бы пойти куда угодно. В этом городе буквально тысячи потрясающих мест, где можно поесть, а ты приводишь меня сюда. И... ты сказал свою фамилию у двери. Тот парень просто впустил тебя, будто точно знал, кто ты. Что это было, чёрт побери?

— Он знает, кто я. Он знает, что я время от времени работаю на хозяев этого места.