Рука и сердце [сборник litres]

В этом доме миссис Оуэн Гриффитс родила супругу двоих сыновей – Луэллина, будущего сквайра, и Роберта, которого сызмальства готовили к церковному поприщу. До тех пор пока имя Роберта не было внесено в списки студентов колледжа Иисуса, единственная разница в их положении заключалась в том, что если старшего окружающие баловали непрерывно, то Роберта держали в строгости и баловали лишь от случая к случаю, а также в том, что если Луэллин так и не почерпнул никаких познаний у бедного валлийского приходского священника, формально состоявшего при нем в должности домашнего учителя, то сквайр Гриффитс по временам всеми силами старался принудить Роберта к усердию, говоря, что поскольку тому предстоит самостоятельно заботиться о своем пропитании, то и учиться ему надлежит прилежно. Трудно сказать, в какой мере это весьма бессистемное образование, полученное Робертом, помогло бы ему сдать экзамены в колледже, но, к счастью для него, прежде чем его ученость подверглась испытанию, он услышал о смерти брата, последовавшей после короткой болезни, вызванной запоем. Роберта призвали домой, и, само собою, теперь, когда ему уже не было нужды «заботиться о своем пропитании», отпала и необходимость возвращаться в Оксфорд. Так полуобразованный, но неглупый молодой человек оставался дома до самой смерти родителя, приключившейся вскоре после внезапной перемены его участи.

Характер Роберта принадлежал к числу весьма обыкновенных. В целом он был мягок, склонен к лености и праздности и легко подчинялся чужой воле, однако, по-настоящему вспылив, делался подвержен приступам ярости поистине устрашающим. Впрочем, он словно страшился себя самого и, как правило, не отваживался предаваться даже справедливому гневу – до того боялся он утратить самообладание. Если бы он получил серьезное образование, то мог бы отличиться в тех сферах литературной деятельности, что требуют скорее вкуса и воображения, нежели глубоких размышлений или ясного суждения. Впрочем, его литературный вкус проявился в создании коллекции всевозможных кимрских древностей, в том числе валлийских рукописей, столь впечатляющей, что ей позавидовал бы сам доктор Пью[28], живи он в те годы, о которых я пишу.

Я забыла упомянуть об одной особенности его нрава, весьма выделявшей Роберта среди представителей его класса. Он не предавался неумеренному питию, потому ли, что от винных паров быстро затуманивался его рассудок, потому ли, что вкус его, хотя отчасти утонченный, оскорбляло опьянение и его последствия, – мне не дано знать точно, однако двадцати пяти лет от роду Роберт Гриффитс обыкновенно бывал трезв, что считалось на полуострове Ллин великой редкостью и снискало ему славу угрюмого, необщительного человека, по каковой причине его едва ли не пытались избегать, и он стал проводить много времени в одиночестве.

Примерно в эту пору ему пришлось по какому-то судебному делу отправиться на ассизы в Карнарвон; там он остановился в доме своего поверенного, хитрого, расчетливого валлийского адвоката, единственная дочь которого оказалась достаточно привлекательной, чтобы пленить Роберта Гриффитса. Хотя он пробыл в доме ее отца всего несколько дней, этого хватило, судьба его была решена, и спустя недолгое время он привел в Бодоуэн новую госпожу. Молодая миссис Гриффитс была мягкой и уступчивой и искренне любила супруга, который, однако, внушал ей трепет, порождаемый отчасти разницей в летах, отчасти его склонностью к ученым занятиям, недоступным ее разумению.