Рука в перчатке

– Мы как раз об этом говорим, – произнес Ларри. – Джейн считает, все правильно.

Джейн накрыла твою руку своей:

– Ларри, ступай. Дай нам с Биллом поговорить. Уйди, пожалуйста.

Он направился к двери, по дороге заметив, что увидится с тобой утром в офисе.

– А ты тем временем поможешь мне справиться с этой детской вспышкой раздражения, – язвительно сказал ты сестре.

– Да, – неожиданно согласилась она, сжав твою руку. – Мне чертовски стыдно! Ты, конечно, обиделся. Я так и сказала Ларри, когда он впервые об этом заговорил.

– Значит, вы уже давно сговорились за моей спиной. Представляю, как вы с Ларри гадаете, сумею ли я быстро оправиться от удара.

Ответа не последовало. Ты поднял голову и увидел слезы в глазах Джейн.

– Ты единственный человек, из-за которого я когда-либо плакала, – наконец проронила она. – Похоже, твои чувства волнуют меня больше, чем мои собственные, не говоря уже обо всех остальных.

Месяц спустя Ларри уехал на Запад. Если даже Джейн не удалось повлиять на тебя, где тебе было справиться с Ларри! Бесполезно.

Ты мог вечно ходить по замкнутому кругу. С чего начинается осознание бесполезности любых усилий? В твоей душе оно почти наверняка поселилось именно тогда, когда ты пришел домой к миссис Дэвис. Тебе тогда было пятнадцать или семнадцать. Впрочем, какая разница?

Однажды зимой, в понедельник, ты оказался на ее крыльце с зонтиком, который она забыла накануне у старой миссис Пул, жившей на другом конце города. Миссис Дэвис сама открыла дверь.

– Здравствуй, Уильям. Спасибо большое. – Увидев, что ты покраснел и стал мять в руках кепку, она продолжила: – Может, зайдешь ненадолго? Мама уехала на неделю в Чикаго, а муж еще не скоро вернется домой.

Ты уже несколько раз, преодолев крепостной ров в виде лужайки, подходил к белым воротам замка прекрасной дамы, но еще никогда не был внутри.

– Давай сядем на диван и пробежимся по теме следующего урока. – Должно быть, она следила за выражением твоего лица, так как поспешно добавила: – Или ты предпочитаешь просто поговорить?

– Просто поговорить! – присев рядом с ней на краешек дивана, выпалил ты.

Когда ты пришел во второй раз, уже без всякого предлога, она рассказала тебе о своем муже. Этот, казалось бы, неплохой человек обманом завлек ее в брачные сети и, воспользовавшись девической неопытностью, скрыл от нее самые сложные и глубокие аспекты супружества.

Ты кивал, весь дрожа, но не произносил ни слова.

– Сядь рядом со мной. И положи голову мне на колени. Вот так. Неужели ты не хочешь сесть поближе и положить голову мне на колени? Ты очень славный мальчик, еще немного, и ты станешь мужчиной. Почему бы тебе не притвориться взрослым и не поцеловать меня?

Именно тогда ты обнаружил, что девчонки в школе ничего толком не знали о поцелуях; впрочем, ты знал об этом еще меньше.

Если вспомнить о твоей четкой формуле бесполезности усилий, остается только гадать, почему тебя никогда не интересовала природа и сила привязанности к тебе миссис Дэвис. Было ли это для нее лишь проходным эпизодом в череде сотен других, или же она действительно не кривила душой, заверяя тебя в своей любви?

Глава 3

А что, если миссис Джордан слышала, как он входил? Или даже видела его? Она вполне могла стоять возле решетки с молочными бутылками в руках, когда он поднимался на крыльцо. По-прежнему держась за перила, он нерешительно повернулся. Робкий, бесполезный, бесхребетный, безынициативный…

В твоей жизни ни разу не было такого, чтобы ты выступал в роли агрессора. Интрижка с миссис Дэвис произошла по ее инициативе. То же касается и Люси Крофтс. И каждый кризис в твоей деловой жизни, имя которой «Карр корпорейшн», настолько мало зависел от тебя, что ты с таким же успехом мог спокойно спать дома. На протяжении первых месяцев и даже лет ты служил каналом обмена информацией между Диком и различными частями сложного организма, который он держал в своем кулаке. Эта роль идеально тебе подходила, и ты отлично ее исполнял.

Дик обычно приезжал с завода в Карртоне поздно вечером в пятницу, и вы с ним отправлялись в кафе на Шериф-стрит, потому что, по его словам, там он расслабляется намного лучше, чем дома.

Он заказывал трехдюймовый стейк, залпом выпивал кружку пива и, слизав пену с губ, с довольным вздохом откидывался на спинку большого кожаного кресла. К тому времени как подавали стейк, ты уже читал ему служебные записки, аккуратно разложенные перед тобой на столе.

Между тем он совершенно игнорировал светскую жизнь, отказываясь даже появляться на воскресных чаепитиях у Эрмы, и тебе приходилось идти в кильватере.

– Вас обоих погубит замкнутый характер, – безразлично замечала Эрма. – Тоже мне, Дамон и Финтий, жертвы железного века.

– Сходи и обналичь свои дивиденды, – таким же безразличным тоном парировал Дик.