Руки моей не отпускай

А сам начал по-тихому переводить капитал на Запад, готовя для себя и семьи пути отступления. Он собирался уходить.

А поскольку был очень умным, на самом деле гениальным и детально продумал как, то у него получилось бы непременно, все у него получилось бы без сомнения, если бы…

Фатум. Он не успел совсем немного, всего несколько дней…

Кто-то посчитал, что бригада Кощея оборзела внагляк – как-то слишком обогатилась, при этом мало замаравшись, и начались наезды, предъявы «старших товарищей», стрелки и разборки, на одной из которых не в меру ретивый и нервный исполнитель под кайфом застрелил Витю Кощея. Такая вот оперативная ротация кадров.

Можно было посчитать это даже везением для Константина, да только ушлый и недоверчивый уголовник, по крысиной сути своей души, все же рассказал одному из приближенных про Костю и его участие в банде. На всякий случай, перестраховывался, чуял, что тот намыливается уходить, а отпускать свое добро не собирался, вот и сдал напарника, повязать хотел покрепче, чтобы можно было припугнуть в случае, если тот решится свалить.

Только и здесь лазейку оставил, до конца не доверяя никому, и заму своему в том числе, и не назвал имени напарника, и не дал четкого выхода на него, назвав только кличку – Физик.

Просчитать Физика оказалось не так уж и просто – Костя умело зачищал вокруг себя пространство, с дальним расчетом, и развелся с Женей, наладил отношения с родственниками, с матерью и отцом, изобразил влюбленность в девицу, которую они ему подсунули. И четко делал вид, что вычеркнул дочь и бывшую жену из своей жизни, а сам регулярно встречался с женой, тщательно конспирируя их встречи. Тоже без планов и продуманных схем не обошлось, что только придавало пикантности и нового жару их любви. Константин якобы забрал у них все, кроме квартиры, которая принадлежала Жене и Асе по дарственной еще с девяносто второго года.

Родня же мгновенно расчухала финансовую состоятельность «блудного сына», так недальновидно когда-то отлученного от семьи, и ухватилась за него всеми руками-ногами.

Его убили на всякий случай. Тот самый заместитель Кощея, так до конца и не вычисливший Физика, просто тупо отстрелил всех людей, которые несколько раз встречались с авторитетом в его присутствии. Пятерых людей положил. Просто так, на всякий случай. Костя был третьим в этом списке.

Жестокая, звериная дикость девяностых.

Той же исповедальной ночью после похорон Кости Женя поставила дочь в известность, что сразу после сороковин отца уедет в Америку. Она ему обещала, дала слово перед его гибелью, тогда, когда он приезжал к ней накануне. Оказывается, они с мужем давно получили грин-карту, а в Америке и Европе находится основной капитал их семьи, и Костя расписал, как действовать и как поступить с финансами. Небольшой, но стабильный доход у них будет.

Официально же Евгения работает искусствоведом в одной известной американской галерее, специализирующейся на старине, и возглавляет ее российский филиал, поэтому подолгу и часто живет то там, то тут, и это тоже их прикрытие на всякий случай. А Ася останется, но через два года, окончив школу, приедет к ней в Америку, чтобы поступить там в университет.

– Так велел отец. Он все рассчитал, – тихим, мертвым голосом все говорила и говорила мама, и споткнулась на этих словах, замолчала, но смогла сдержаться. – …Даже вариант своей гибели. – Она глубоко вздохнула, посмотрела на дочь и вымученно улыбнулась. – Я буду приезжать как смогу часто, но все равно тебе, наверное, лучше уехать в Воронеж, – предложила, а не распорядилась она.

– Зачем?

– Тебе пятнадцать. Как ты будешь жить одна? – объяснила мама очевидные вещи.

– Нормально. Никто ничего не будет знать. Валентина Григорьевна будет, как обычно, приходить два раза в неделю и вести хозяйство. Ты же считаешься богатой женщиной, раз работаешь в Америке, будешь приезжать часто, у тебя же в России дела и бизнес.

– Но ты девочка, в тяжелом переходном возрасте, как теперь говорят, ты не можешь жить одна, с тобой может случиться что угодно.

– Все плохое со мной уже случилось, – твердо заявила Аська. – У меня убили отца. Опасаться за мой общественно опасный возраст не следует, сама видишь, что я не вступила в войну с социумом и не бунтую. А посему пьянства, наркотиков, дурной компании, секса без разбору, зависаний мутных личностей в хате, беременности и всей остальной хрени можешь смело не опасаться. Мне неинтересно. А когда мне неинтересно, ты знаешь, все без вариантов.

Ася замолчала, слишком глубоко и сильно погрузившись в прошлое.

Они откинули спинки кресел, Ася, подложив летную подушку под шею, повернулась на бок, лицом к Василию, и он устроился на боку, чтобы видеть ее лицо. Они придвинулись поближе друг к другу и разговаривали очень тихо, чтобы никто, кроме них, не слышал их беседы.

– Это стало сильным потрясением для тебя? – тихо, едва ли не шепотом, спросил Ярославцев.