Руки моей не отпускай

– Да. Очень, – призналась Ася. – Хотя я и не переживала смерть отца как тяжелое горе, но это определенно было серьезной утратой для меня. Мы прожили вместе всего четыре года, и я с отцом сблизилась и сдружилась больше, чем с мамой. У меня не успела сформироваться с ними такая душевная близость, как с мамулей и папулей, и это понятно, но я тяжело переживала его смерть, трудно было еще и потому, что в этот день я потеряла обоих родителей. Мама умерла в ту секунду, когда получила известие о его гибели. Она осталась жить, действовать, двигаться, как-то дальше устраивать ее и мое существование только потому, что дала железное обещание отцу. Без него ей ничего не нужно было, в том числе и ее собственная жизнь. Я постоянно за ней присматривала первые дни, чувствуя это ее неживое состояние, боялась, вдруг в какой-то момент она решит, что данное обещание – это неподъемный для нее груз, и уйдет следом за ним. Именно в те первые, самые напряженные и тяжелые дни я в полной мере осознала одну истину: он был для нее всем, и им двоим, по сути, никто больше не нужен был в жизни. Даже я. Нет, они меня любили, вне всякого сомнения, и отвечали за меня, и боялись, и беспокоились, как и положено родителям, но они были друг для друга всем. В тот момент, когда я это поняла, я перестала быть ребенком и подростком, повзрослев за один день. А еще я поняла, что хорошо, что не жила с ними. Как бы это сформулировать…

– Не страдала от недостатка родительской любви? – подсказал Ярославцев.

– Да, но не совсем, – задумалась Ася, размышляя вслух, – скорее, не мешала им принадлежать только друг другу, а находясь не с ними, я в то же время жила в центре полной любви и заботы. Наверное, так. Мы друг другу не портили и не осложняли жизнь.

– И что, ты осталась жить одна в пятнадцать лет?

– Осталась. Ну как одна, я же не за жизнь боролась. Наша домработница Валентина Григорьевна вела все хозяйство, приходила два раза в неделю. Родители и бабуля звонили два раза в день – утром и вечером – и держали руку на пульсе – как там у меня дела. Если бы я на что пожаловалась, то примчались бы сразу же, через пару часов. Бабуля так и вовсе первые два месяца со мной пожила и, махнув рукой, уехала, сказав: «Я тебе тут не нужна, ты в полном порядке». А я что? Училась себе, во всякие секции и на семинары по искусству ходила, читала много, с подругами гуляла. Домой никого не приводила, мне не хотелось, да и не знал никто, что я одна живу, считалось, что мама в командировке. Не вижу проблем.

– То есть тебе не казалось, что тебя кинули и предали, оставив одну? – выспрашивал, почему-то разозлившись на ее родных, Ярославцев.

– Да ну, мне это даже в голову не приходило. Я же понимала: мама вынуждена была уехать, а родители в тот момент спасали своих учеников и свое детище, бабушка преподавала, все при деле. И знаешь, мне тогда одной хорошо было.

– А меня вот задело, что тебя, подростка, одну оставили, – честно признался Василий. – Ладно, проехали мои реакции и эмоции, – отшутился он и спросил: – А история с медициной тогда началась?

– Нет, – усмехнулась воспоминаниям Ася, – чуть позже, к концу школы.

К концу выпускного класса бабахнуло на семью убойным фугасом увлечение девочки Аси медициной.

Произошло все банальнейшим образом – Аська «подсела» на американский сериал «Скорая помощь» с героическим Джорджем Клуни в одной из главных ролей. И подсела-то из-за достойных мотивов, целей и задач: решила посмотреть какой-то сериал без перевода, для усвоения американского разговорного сленга. И судьба-затейница направила ее интерес именно на «Скорую помощь».

И все, Аську, как говорится, заклинило.

Хочу, мол, медиком стать, спасать жизни людей. Родня ахнула от шока – какой на хрен спасать, ты же идешь на золотую медаль, тебя же в МГУ уже берут на отцовский факультет, у тебя же мозги!

Вот именно, мозги, ответила Аська и… в мединститут не пошла, а решила сначала приноровиться к профессии, попробовать, а вдруг и в самом деле мозги для МГУ, а не для спасения страждущих. И поступила в медицинский колледж на специальность «фармацевт».

И ничего так, втянулась, и понравилось. И настолько понравилось, что на последнем, четвертом курсе, она устроилась в «Скорую помощь» на должность медсестры, сдав все положенные экзамены и нормативы и оформив все документы (не без денежной стимуляции в некоторых кабинетах). В то время многие студенты их колледжа подрабатывали, где могли. А медики, даже говорить больно и стыдно, насколько тяжело им жилось в материальном плане.

Но Ася в деньгах не нуждалась – мама присылала каждый месяц что-то вроде пособия на жизнь, для России по тем временам очень приличные деньги, для Америки смешные, и вещи присылала и привозила, иногда приезжала сама, полностью одевая дочь. Ася в свое материальное положение никого не посвящала, мало того, купила не самые дорогие и незамысловатые шмоточки на Черкизоне, без претензий на известные бренды, и ходила в них на работу и учебу, чтобы никого не раздражать и не нервировать своим явным достатком.