Руки Орлака

Вскоре факир был весь опутан змеями, точно древесный ствол в лесу Суматры: они обвивали его плечи, голову, кисти рук и тянули треугольные головки к нежной свирели. Их глаза, устремленные в одну точку, горели зловещим огнем, раздвоенные язычки быстро шевелились. Обри на миг зажмурился от ужаса: ему показалось, что синяя татуированная змея на руке Фредди, повинуясь звукам сладостной мелодии, тоже извивается блестящими кольцами и поднимает свою четко очерченную голову.

В этот момент Ява обошла публику, а когда вернулась на место, ее чаша была доверху полна купюр и монет разного достоинства.

Фредди перестал играть, снял с себя змеиное кашне и водворил своих питомиц в их кожаное жилище.

Грянули аплодисменты. Хозяин хлопал громче всех, после чего прошел за стойку, откупорил бутылку игристого вина и лично подал ее «маэстро» на подносе.

– Дружище, – сказал он, похлопав Фредди по плечу, – пожелай ты того, уже давно стал бы богачом. Ява тоже искусно проделывает этот трюк, но у тебя он выходит просто бесподобно! Вот что: всего один сеанс каждый вечер – и я готов тебе платить… – И он что-то прошептал «артисту» на ухо.

– Отвяжись, – беззлобно проворчал Фредди.

Досадливо пожав плечами, хозяин отсалютовал «факиру» бокалом и, залпом осушив его до дна, вернулся за стойку.

Обри заказал для трех своих спутников бутылку сомюрского и попытался втянуть их в разговор, но парни не слишком обрадовались такой щедрости, очевидно решив, что незнакомый тип околачивается в кабачке не просто так. Уже чувствуя, что ему не доверяют, на вопросы отвечают неохотно, Обри был вынужден пуститься на всевозможные хитрости и в итоге, пусть и не без труда, все-таки выяснил то, что хотел узнать.

Тот из трех выпивох, который начал захаживать в «Бар Котерии» раньше других, впервые встретил там Фредди Ужа года два тому назад. Сначала тот показывал фокусы со змеями в одиночку, позднее привлек Яву, бывшую парижскую кокотку. Чем еще занимается Фредди, никто в точности не знал, да это никого и не интересовало. В «Котерии» его видели только в ночные часы. Днем он, вероятно, работал в какой-нибудь мастерской, а может, бил баклуши – кто знает? Это было его личное дело. В любом случае он не был, как другие, сюда приходящие, помешан на велогонках, уж в этом-то трое фанатов велоспорта ничуть не сомневались.

Обри не мог не заметить, что во взглядах его собеседников мало-помалу зарождается подозрение, поэтому продолжать «дознание» он не стал. К тому же время неумолимо шло; посетители один за другим удалялись, и вскоре три велогонщика простились со своим амфитрионом, в свою очередь заказав ему выпивку.

В зале осталось человек двадцать: одни оживленно болтали, другие в отупении созерцали потолок или стены или же, не рассчитав силы, лежали, уткнувшись пьяной физиономией в столик.

Ява и Фредди Уж сидели бок о бок в одном из отдаленных уголков. Он, лениво развалившись, безмятежно курил одну сигарету за другой и равнодушно рассматривал окружающих. Она, положив голову ему на плечо и не сводя с него обеспокоенного взгляда больших темных глаз, что-то томно нашептывала ему на ухо.

Обри видел их сквозь густую завесу дыма, но не мог разобрать ни слова из того, что говорила Ява. Похоже, она о чем-то просила, умоляла… Задумчивое молчание Марея заметно нервировало, раздражало ее; в какой-то миг она даже встряхнула его за плечо, но он не повел и бровью… Тогда, словно осмелев, Ява сделала это вторично, причем сильнее, но Жан Марей – или, скорее, Фредди Уж, ибо Марей в эти минуты представлял собой существо, на какое-то время исключенное из числа людей, – медленно повернул к своей напарнице свирепое лицо, процедил короткое ругательство и занес руку… Этого хватило для того, чтобы Ява тотчас же присмирела и, обвив шею возлюбленного руками, снова впилась в него взглядом, полным обожания, раскаяния и покорности.

Фредди между тем то и дело поглядывал на круглые часы, висевшие на стене между двумя плакатами, прославлявшими все достоинства аперитивов с нелепыми, но звучными названиями. Обри тоже следил за временем, хотя стеклянный потолок зала, залитый бледным светом утренней зари, не хуже часов показывал, что ночь уже на исходе.

Наконец заклинатель змей поднялся из-за столика. Ява, подхватив рыжий саквояж, поспешила последовать за ним, и Бенко, встряхнувшись, сонно поплелся за хозяевами.

Обри мгновенно выскользнул за дверь и притаился в полумраке. Фредди, едва высвободившись из страстных объятий Явы, зашагал в ту же сторону, откуда появился. Женщина провожала его взглядом до тех пор, пока он не растворился во тьме.

И дальше следить за Фредди не имело ни малейшего смысла: бывший дворецкий прекрасно знал, куда направится этот тип с раздвоением личности. Но вот что будет делать Ява? Обри рассчитывал это узнать – и узнал.