Руки Орлака

Словом, время шло, но Марей, наслаждавшийся общением с Жильбертой, покинул их дом лишь около полуночи, да и то с большим сожалением, не выказав при этом ни малейших признаков подчинения каким-либо таинственным силам.

Впрочем, все это ничего не доказывало: Лионель, уже успевший ознакомиться с несколькими трудами известных психиатров, был убежден в этом твердо и непоколебимо.

Он вышел вместе с Мареем, с которым вскоре расстался, сообщив, что намерен провести ночь в «Кавказском погребке».

Однако, как только жених Жильберты вернулся домой, Лионель снова занял свой наблюдательный пост напротив входа в особняк аристократа.

Он был там один: Обри, в соответствии с полученными днем инструкциями, расположился в засаде на противоположной стороне авеню.

Прячась в тени деревьев прямо за дорожкой для верховой езды, Обри не спускал глаз с рощицы, в которой, в ожидании развития событий, укрывался Лионель, – так эти двое между собой договорились.

В начале второго ночи в зарослях мелькнул огонек – Лионель буквально на миг включил фонарик. Обри знал, что означает этот сигнал: Жан Марей вышел из дому.

Огонек погас, затем примерно через минуту сверкнул дважды – это означало, что Марей идет тем же путем, что и накануне.

Обри в самом деле увидел, как авеню пересекла какая-то тень, и, не медля ни секунды, зашагал вслед за жертвой. Апаш шел очень быстро, не оборачиваясь и, похоже, ни о чем не беспокоясь. Следовать за ним было несложно – при условии, что слежка не затянется. Обри, надевший удобную, на резиновой подошве обувь, даже не пытался жаться к стенам домов – это показалось бы подозрительным, если бы Жан Марей, встревоженный малейшим шорохом или просто интуитивно, внезапно обернулся.

Но этого и не произошло: странный человек шел прямиком к неведомой цели. «Уж сегодня я его точно не упущу», – сказал себе Обри, досадуя на вчерашний промах.

На сей раз все прошло как нельзя лучше – конечно, если говорить об интересах мадам де Праз и ее сына. Навстречу мнимому злодею и его преследователю откуда ни возьмись вдруг выплыли два ажана в униформе, но, завидев их, Жан Марей не свернул с дороги, даже не приостановился – лишь, защищая огонек ладонями рук, на ходу закурил сигарету. Вскоре он оказался на авеню Малакофф, пересек авеню Великой Армии и углубился в ту часть квартала Терн, что примыкала к городским укреплениям.

На углу ближайшего тупичка, под газовым фонарем, стояла, словно кого-то поджидая, какая-то женщина. При появлении Марея дамочка пристально вгляделась во тьму, глаза ее странно заблестели, и она вышла ему навстречу.

Обри благоразумно отступил в тень. Свет фонаря позволил Обри разглядеть ночную красотку: она была высокого роста, довольно стройная, с волевым, хотя и слегка распутным лицом и темными, скрепленными сверкающими гребнями волосами, в черном, с ярко-красным верхом платье.

Мужчина и женщина на миг прильнули друг к другу, а затем в обнимку зашагали дальше по улице.

«Отлично! Лучше и не придумаешь!» – сказал себе Обри и с довольной ухмылкой, больше походившей на уродливую гримасу, последовал за обнявшимися любовниками.

По дороге он лихорадочно обдумывал сложившееся положение. Лионель де Праз уже объяснил ему grosso modo[120] суть необычного явления под названием «переменное сознание», и теперь бывший дворецкий, хитрая бестия, прекрасно понимал, с кем и с чем он имеет дело, выслеживая Жана Марея, и знал, как при необходимости себя с ним вести. Но, несмотря ни на что, странность этого занятного приключения, новизна ситуации все еще вызывали у него легкую оторопь, и от слежки за столь ненормальным субъектом ему становилось немного не по себе. В глубине души его шевелились необъяснимые дурные предчувствия, но, будучи человеком, у которого доминируют ощущения и спонтанные реакции, он почти не отдавал себе отчета в этих своих подсознательных опасениях. Словом, даже если бы он шел по пятам какого-нибудь совершенно диковинного создания, к примеру обитателя Луны, чудесным образом спустившегося на Землю, это произвело бы на его простой, чуждый всевозможным странностям рассудок точно такой же эффект.