Руки Орлака

И потому тот мертвец, которого она называла Спектрофелесом (Ах! От чего же он умер на самом деле?.. Или все же действительно погиб при крушении?..), – так вот, этот мертвец… если Розина все еще не знала, кто он такой, то отнюдь не по своей вине! Она обзавелась полным официальным списком жертв катастрофы и мало-помалу собирала сведения о каждом погибшем – о его личностных характеристиках, профессии, прошлом. Всем этим она занималась сама, решив не прибегать к услугам частных сыщиков. Но погибших было семьдесят три человека! Задача была нелегкой, на ее выполнение могло уйти немало времени, к тому же бо́льшую часть ее внимания занимал Стефен… Ах, если бы только он (Нет-нет, он бы не причинил зла даже мухе! Он же такой кроткий, такой безобидный! Чтобы он – и пролил чью-то кровь! Никогда!), если бы только он был сейчас более склонным к излиянию чувств, к откровенности! Если бы только позволил себя расспросить! Если бы еще и мсье де Крошан не был таким эксцентричным и насмешливым!..

Розина уже была готова впасть в уныние. Она подытожила все имеющиеся у нее сведения, но актив ее знаний равнялся нулю. И тут она, содрогнувшись, поняла, что брала в расчет лишь возможное, тогда как невозможное за это время разрослось (в ущерб возможному) до такой степени, что, вероятно, уже безвозвратно склонило чашу весов в свою сторону.

Глава 8 Навязчивая идея

Розина попросила мсье де Крошана съездить вместе с ней к профессору Серралю.

Ученый слушал ее, сидя за бюро, которое своей белизной превосходило алтарь, посвященный Луне, а аксессуарами – письменный стол какого-нибудь нью-йоркского businessman.

– …Едва мы вернулись, как Стефен сел за рояль. Он оказался не в состоянии сыграть что бы то ни было. И вот уже три дня, как я не знаю, что делать. Он все время молчит, сидя или лежа с ожесточенным, отсутствующим видом. Ничто его не интересует. Он постоянно о чем-то думает, но и только. Так продолжаться не может. Мы катимся в бездну… Вот я и приехала к вам. Нужно, просто совершенно необходимо как-то остановить это падение! Нужно вернуть Стефену его талант – все равно как! Сотворить невозможное. Сделать все, что в человеческих силах. Вселить в него хоть лучик надежды. Помочь ему вновь обрести ловкость рук, пусть даже мы знаем, что это не более чем химера!

Серраль, листая одной рукой какой-то реестр, другой схватил трубку телефонного аппарата:

– Алло!.. Принесите мне розовое досье номер LB двадцать семь тысяч триста пятьдесят два

Затем он промолвил:

– Я не думаю, милочка, что мсье Стефен Орлак когда-либо снова станет тем великим пианистом, каким он был раньше. Я вам уже говорил это и с сожалением повторяю, хотя и знаю, как сильно вам хочется услышать от меня противоположное, даже если это будет откровенное очковтирательство…

Его прервало едва различимое электрическое потрескивание. Хирург нажал на одну из кнопок панели управления, расположенной рядом с его столом. Что-то щелкнуло вне комнаты; открылась дверь, давая проход секретарше Серраля и позволяя увидеть слово «Войдите!», написанное светящимися буквами на внешней стороне двери. Буквы погасли, когда профессор убрал палец с кнопки.

Секретарша положила на стол розовую папку, помеченную номером LB 27 352.

– Можете ознакомиться, мадам, – промолвил хирург, – в каком состоянии были руки мсье Орлака, когда вы оказали мне честь, доверив его жизнь. Прочтите сами.

Сначала левая рука: перелом запястья и пясти, вторых и третьих фаланг, разрывы разгибающих и сгибающих мышц, рассечение супинатора, ушибленная рана области тенара, расплющивание короткой отводящей, червеобразных и межкостных мышц, разрыв тыльной пястной вены, множественные кровоподтеки…

Так же обстояло дело и с правой рукой!

Отпечатанные на машинке слова располагали по порядку целую коллекцию печалей и горестей, которые Розина, ввиду враждебности всего этого списка, представляла себе более или менее отчетливо, но которые вызывали у нее впечатление раздробленных рук, без костей и с обнаженными мышцами. И перед глазами у нее снова вставало жуткое зрелище: Стефен, весь в крови, с болтающимися, словно плети, руками, в ее лимузине в ночь катастрофы.

– Скверные исходные данные! – недовольно поморщившись, проворчал после прочтения текста господин де Крошан.

– Вижу, вы меня понимаете, мсье, – заметил Серраль.

Шевалье продолжил, обращаясь к Розине:

– В этих условиях настоящее чудо, что Стефен может пользоваться руками так, как он это делает сейчас. Однако нельзя…