Руки Орлака

Заняв более устойчивую позицию, она одной рукой оперлась о стену, а другую протянула к самой двери, чтобы не позволить ей невзначай приоткрыться от какого-нибудь резкого движения…

В этот миг один за другим два удара сотрясли с глухим шумом створку двери. Сначала Розина, весьма взволнованная, отступила; но дверь не открылась, и она вернулась на прежнее место.

Раздался третий удар – как от брошенного камня, – и, когда наблюдательница уже готова была прильнуть глазом к замочной скважине, створка затряслась от четвертого удара, еще более мощного.

Розина едва удержалась от того, чтобы не вскрикнуть, и с инстинктивным проворством отдернула руку, ощутив болезненный укол. Посреди ее ладони кровоточила рана.

Не обращая на нее внимания, молодая женщина все же рискнула наклониться к замочной скважине.

Стефен, растрепанный, бледный, с обезумевшим видом пытавшийся засучить одной рукой рукав халата, стоял в глубине комнатушки. На его ладони сверкал нож с кольцом на рукояти, помеченный знаком «Х». В следующий миг он резко отвел руку назад, а затем сделал бросок – и нож, прорезав воздух вертящейся стальной молнией, со звоном воткнулся в дверь рядом с замком. Розина осторожно нащупала кончик ножа, выступивший из двери с наружной стороны.

Она еще успела увидеть, как Стефен, рухнув на стул, разрыдался…

Но это было уже слишком. По красивым пальчикам струилась кровь. Полумертвая, бедная женщина едва дошла до кухни, где, как смогла, перевязала пылающую руку, и по служебной лестнице поспешно спустилась на улицу, на свежий воздух.

В ее ушах гудели навязчивые стихи – стихи Бодлера, которые так нравилось декламировать Фрюске:

…семь сделаю Ножей
Отточенных, и, как жонглер, без сожаленья,
Из всех твоих страстей взяв бо́льшую мишенью,
Вонжу я в Грудь твою кинжалов острие,
И Сердце я проткну дрожащее твое![62]

Ну да! Прямо в ее сердце он их и вонзил, эти ножи! В ее дрожащее, рыдающее сердце uxor dolorosa![63]

Она шла куда глаза глядят, ничего вокруг не замечая, и ошеломленно повторяла:

– …Как жонглер, без сожаленья… Безжалостный жонглер…

Глава 2 Спектрофелес

В тот же день, часа в два пополудни, она держала эти ножи в своей перебинтованной руке.

Зная, что Стефена до вечера не будет, Розина и Режина еще утром решили проникнуть в его отсутствие в комнату рук. Для этого черноглазая служанка взяла у одного любезного слесаря – заявив, что ее связка ключей якобы куда-то затерялась, – пару дюжин отмычек, нанизанных на железный обод.

В сущности, речь шла всего лишь о том, чтобы отпереть отмычкой дверь и открыть три шкатулки, которые девушки заметили через замочную скважину и которые, как можно было предположить, вероятнее всего, были закрыты.

Таковыми эти шкатулки и оказались, но содержали лишь: первая – фармацевтические средства, вторая – массажные принадлежности, третья – сменные детали электрических аппаратов.

На первый взгляд – ничего подозрительного. Всякая всячина. На полке – множество флаконов и баночек. Электризаторы укрывали свои медные, эбонитовые и резиновые механизмы в блестящих коробках. Расположенная над столом этажерка-библиотека содержала с пару сотен томов всех размеров, расставленных абы как. Пишущая машинка и безмолвная клавиатура стояли на своих подставках; на бюро в беспорядке валялась куча самых разнообразных предметов, какие обычно можно увидеть на письменных столах не слишком аккуратных людей.

Ножи, хорошо спрятанные, Розина обнаружила за книгами – между стеной и основанием этажерки, в котором специально для этого была сделана выемка.

Их было пять. Все – одинаковые. То были ножи со стопором; у бандитов, как всем известно, они называются «финками» или «выкидухами».

Розина содрогнулась, и было от чего, – казалось, все эти «финки» являются частью некоего «музея преступления» и были изъяты из развешенной на стене коллекции смертоносных орудий, состоявшей из всевозможных клинков, кастетов и револьверов, не говоря уж о банальных вещах, вроде бутылок, ножек стульев, каминных подставок для дров и прочих импровизированных орудий убийства, кажущихся даже более страшными, чем пистолеты убийц и кинжалы грабителей, когда на них – кровь жертвы какого-нибудь преступления.

Однако же сходство этих ножей наводило на определенные мысли. То были знаки, и ничто другое. Они походили один на другой, как визитные карточки одного и того же человека. Их купили оптом, все сразу. Один и тот же торговец-ножовщик вытащил их из одного и того же пакета, к которому снаружи один из этих ножей был подвязан веревочкой в качестве образца.

Вот только знак «X» появился на них уже после покупки. Небольшие дефекты свидетельствовали о том, что эта белая металлическая литера была инкрустирована в слегка загнутую рукоятку определенно не специалистом этого дела.