Руки Орлака

Тебе всегда виден лишь небольшой фрагмент того, что, как ты полагаешь, известно тебе во всех деталях… Что уж тогда говорить о том, что тебе – предположительно – известно лишь отчасти!.. Скажем, пока я ждала тебя тогда, шестнадцатого декабря, на вокзале PLM, у меня были мрачные предчувствия. Так вот, знаешь, что это были за предчувствия? Я поняла это только сегодня. Я тогда прочла в «Пти паризьен», что через пару дней Вассёра, вероятно, гильотинируют. Подобные вещи вызывают у меня отвращение. Я и думать об этом забыла, заметь! Но мое подсознание, как ты говоришь, этого не забывало! Мне было не по себе, и после катастрофы я сказала себе: «Так я и знала!»

Нет-нет, душа моя, давай оставим совпадения в покое!

Это ведь одно из этих совпадений заставило меня усмотреть цифру «десять» в знаке «X» окровавленных ножей, тогда как этот знак «X» в конечном счете оказался и не цифрой, и даже не буквой…

А когда я обнаружила пустым сейф для украшений, знаешь, что я сказала себе? «Нельзя объяснить случайностью совпадение столь вредоносное». Ибо это случилось именно в тот момент, когда я подумывала продать мои украшения. Тем не менее одному лишь Богу известно, почему случай выбрал для этого именно тот день и тот час.

Ах! Тогда ведь у нас не было пяти миллионов!

– Да и сейчас у нас их останется только четыре, – заметил Стефен.

– Как!.. Ты хочешь заплатить? Подчиниться этому человеку?

– Я полностью в его власти.

– Это мы еще посмотрим!.. Да, он и его сообщник – или сообщники, – конечно, не дети! Они загнали тебя в тупик, и теперь, после убийства рантье, активы которого состояли из недвижимого имущества и ценных бумаг, погребенных в подвалах какого-то банка, для них, разумеется, нет хода более тонкого, чем запугать наследника и заставить его передать им миллион в тысячефранковых банкнотах! Но ты уверен, что не хочешь сдать этих шантажистов полиции? Ты одержим, Стефен, тебя словно кто-то сглазил. Сделай над собой усилие! Соберись!

– Сдать их? Но их не арестуют. Они сами сдадут меня, прежде чем испариться. Я останусь один, и против меня будут все улики… В отсутствие Вассёра, ввиду невозможности провести очную ставку, увидеть его, опознать, кто поверит в то, что он жив? Свидетели его «склеивания» – с ним заодно и, вероятно, недосягаемы! Никто мне не поверит, если я заявлю, что моего отца и шевалье убил воскресший Вассёр!

– Но ведь эти люди хотят денег, а не твоей погибели!

– Если они не получат денег, то погубят меня, отомстив мне!

– Хм… Вот что: давай рассуждать здраво, хорошо? Или ты платишь, или не платишь. Если ты им заплатишь, если послезавтра ты передашь Вассёру требуемый миллион, как думаешь, что случится?

Шантажист никогда не удовлетворится. Через полгода, угрожая все тем же, он потребует от тебя еще миллион. Через год – еще один. Через пару лет ты останешься без единого су. И тогда кто знает, что он прикажет тебе совершить в качестве платы за свое молчание? Ибо он может шантажировать тебя до конца жизни: речь не идет о каком-то компрометирующем предмете, который нужно вернуть, тем самым лишив вымогателя власти. Как бы ты ни осыпа́л его золотом, он всегда будет оставаться опасным; и, пока не истечет срок давности этих преступлений, ты будешь влачить самое жалкое существование, чувствуя себя слугой, чуть ли не рабом, почти уже на эшафоте! Не говоря о том, что и истечение срока давности мало что даст. Даже когда человек не понес наказания, но был изобличен в отцеубийстве, он для всех – законченный негодяй. И если по истечении нескольких месяцев или нескольких лет ты решишь сбросить с себя ярмо и с запозданием донести на Вассёра, только представь, как ты пожалеешь о потерянном времени, выброшенных на ветер деньгах, лишних страданиях!

Но думаешь, Вассёр позволит тебе зайти так далеко? Он будет постоянно за тобой следить. При малейшем намеке на бунт, при первом же внешнем признаке утомления или просто когда ты окажешься на мели, он тебя устранит! Разве не ты один – как кажется ему и его дружкам-сообщникам – знаешь тайну его жизни?

– Да, так и есть, – сказал Стефен.

– А теперь представим, что ты не заплатишь и сейчас же донесешь на Вассёра. В таком случае либо он ускользнет от полиции, либо полиция его арестует.

Если он ускользнет, у тебя возникнут проблемы. Чтобы добиться ордера на его арест, тебе придется рассказать органам правосудия все; тайна твоих рук станет известна, и, даже если жизнь Вассёра осложнится, тебе будет нелегко оправдаться. Тебя примут за лжеца или же за безумца. Серраль, освобожденный от профессиональной тайны, подтвердит трансплантацию рук, но он не знает, что стало с телом Вассёра. Это тело было предназначено для того, чтобы распасться на мелкие куски под скальпелем его учеников; профессор отдал его одному из своих ассистентов, и исчезновение этого ассистента, а возможно, и нескольких других не докажет воскрешения Вассёра. Наверняка будет известно лишь одно: что отпечатки твоих пальцев идентичны отпечаткам на ноже.