Руки Орлака

Сидя лицом к лицу на циновке, мы с ажаном чувствовали себя вполне комфортно; и, когда я просверлил буравчиком небольшую дыру в одной из досок для наблюдения за баром, мы решили разыграть партию в пикет.

Хозяин, прекрасно вымуштрованный, не обращал на нас ни малейшего внимания. Нам были видны лишь его ноги. Он ходил взад и вперед, как ни в чем не бывало обслуживая куда-то спешащих клиентов и то и дело подбрасывая дрова в печь, тлетворный запах которой примешивался к ароматам вин и крепких спиртных напитков. Над нашими головами позвякивали стаканы и ложки, в раковине плескалась вода.

Время от времени я приникал глазом к моему крошечному отверстию и осматривал условленное место, где Стефен, придя первым, должен был ждать своего преследователя, – именно там они оба и сидели за два дня до этого.

Наконец появился Стефен. Я отложил карты в сторону.

Встреча была назначена на девять; стенные часы пробили восемь. План Куэнтра осуществлялся со всей скрупулезностью.

Стефен был бледен.

– Грогу! – сказал он.

Затем он облокотился на портфель – портфель с миллионом! – и принялся одну за другой курить сигареты.

В половине девятого дверь открылась перед невысоким мужчиной с рыжеватой бородой, который прошел прямо к нему и сел рядом на клеенчатую скамью.

Мое сердце затрепетало от радости. Это был тот самый человек, которого описал Стефен; все в нем соответствовало набросанному Орлаком портрету злодея, и одного взгляда на нашего друга было достаточно, чтобы понять: перед ним – его проклятый мучитель.

Догадаться, о чем они говорили, было нетрудно.

– Деньги при вас? – спросил мошенник.

– Да, в этом портфеле. Но вы-то сами принесли перчатку?

– Принес.

Мужчина негнущимися пальцами расстегнул кнопки плаща и начал рыться во внутреннем кармане пиджака.

Я увидел, как он резко вздрогнул.

Мгновением ранее под скамьей две сильные руки, невидимые для него, высунулись из-под пола через старый душни́к[107]. Я наблюдал за тем, как они поднимались все выше и выше, пока наконец не сомкнулись, словно тиски, на щиколотках Вассёра.

Он наклонился, но тут распахнулась дверь. Раздался свисток, и когда мы подскочили к бандиту, дело было уже сделано. Удерживаемый с двух сторон Куэнтром и Стефеном, он был не в состоянии пошевелить ни верхними конечностями, ни нижними – шесть стальных рук приковали его к месту.

Прибежавшие отовсюду хранители правопорядка уже освобождали зал от посетителей и держали в отдалении зевак на улице.

Куэнтр вытащил наручники, но Стефен предупредил его:

– Осторожнее! Не забывайте, что у него поддельные руки!

Действительно, надеть наручники на поддельные руки – все равно что схватить человека за его зонтик!

– Поддельные руки? Скажете тоже! – произнес инспектор наилюбезнейшим тоном.

– Но, мсье Куэнтр, – пробормотал Стефен в замешательстве, – говорю же вам: будьте осторожны! Это именно тот человек, который был здесь позавчера! Это Вассёр!

– Вассёр? Да неужели?

Ничуть не заботясь об осторожности, инспектор закатал рукава пленника. Он смеялся, как смеялся бы тигр, не будь смех свойствен одному лишь человеку.

Тем временем товарищ, прятавшийся со мной под барной стойкой, заковал в цепи ноги бандита, которого затем вывели из-за стола.

Тут уже появилась и мадам Орлак, которая смогла наконец увидеть мучителя своего мужа: неподвижный, со злобной гримасой, негодяй стоял, понурив голову, словно и не замечая действий инспектора.

Куэнтр внимательно разглядывал ортопедические руки.

– Сними-ка их! – скомандовал он.

Пожав плечами, бандит презрительно улыбнулся. Затем опустил запястье на уголок стола. Тотчас же его фальшивая рука «раскрылась» снизу, и, при помощи другой руки, уже утратившей свой паралитический вид, он снял ее, словно перчатку…

…Ибо это и была всего-навсего латная рукавица из тончайшей стали.

Избавившись тем же образом и от второй, человек подставил под наручники настоящие руки, изящные и жилистые, на которых металлические перчатки не оставили ни малейших синяков или ушибов.

– Эти металлические перчатки – небольшие шедевры! – усмехнулся Куэнтр. – Изнутри они отлиты по рукам этого господина, а снаружи – по рукам манекена мсье де Крошана!.. Этот господин пробрался в студию и…

Но он вынужден был прерваться, чтобы удержать Стефена, который, внезапно рассвирепев, бросился на обманщика и, ничуть не заботясь о правосудии, пытался его придушить.

Их растащили по сторонам. Стефен, белый от ярости, стряхивал нечто прилипшее к его пальцам, словно лента липкой бумаги для мух.

– Это еще что за ужас? – воскликнула Розина.

Куэнтр, держась за бока, покатывался со смеху:

– Это… Ха-ха!.. Это шрам… Он… Хо-хо-хо!.. Он отклеился от шеи этого господина!..

Он избавил Стефена от мерзкой ленты, которая никак не хотела его отпускать, и продемонстрировал присутствующим кусочек клейкой бумаги, раскрашенной и вырезанной по примеру жуткого шрама.