Руки прочь от Миссисипи

— Да знаете ли… — Гансман поставил на ограду выгона начищенный до блеска ботинок. Эмма с большим удовольствием плюнула бы на него. — Я совершил поистине глупую ошибку. Я к тому, что я просто обязан заботиться об этой кобыле — во имя моего покойного дяди. Он был так привязан к Миссисипи. Он, безусловно, не обрадовался бы, узнав, что она попала в чужие руки.

Некоторое время Долли молчала и лишь разглядывала Гансмана. На её губах играла еле заметная улыбка.

— Миссисипи живётся хорошо, — проговорила она наконец. — Вы охотно можете убедиться в этом, и я думаю, что для вашего дяди это было бы самым важным.

— Что ж, я не сомневаюсь в том, что вы с нею хорошо обходитесь, но речь сейчас не об этом. — Аллигатор разглядывал кончик своего ботинка так, словно надеялся обнаружить на нём нечто необыкновенное.

— А о чём же тогда речь? — спросила Долли. — Вы что же, всерьёз рассчитываете внушить мне, что вас совесть замучила? Ведь даже Клипербуш не был уверен в том, имеется ли она у вас вообще.

Гансман всё ещё разглядывал свой ботинок. Когда же он поднял голову, на лице была ухмылка.

— Хорошо, я понимаю. Вам хочется поторговаться. Я поступил бы точно так же. — Он взглянул на свои часы. — Предлагаю вам триста марок. Ведь это отличная сделка, верно?

Эмма с опаской покосилась на Долли. Но та только расхохоталась. Оглушительно громко.

— Верно, отличная была бы сделка, — сказала она, обнимая Эмму за плечи, — но я не могу продать вам лошадь обратно. Потому что она, видите ли, принадлежит моей внучке. Хотите заполучить Миссисипи — вот с нею и договаривайтесь.

Аллигатор сощурил глаза. Откашлялся. А когда снова заговорил, в голосе его зазвучали нотки нетерпения.

— Ну ладно. Тебя зовут Эмма, не так ли?

Эмма ответила ему враждебным взглядом.

— Эмма, продашь мне лошадку? Я дам тебе четыреста марок. Целая куча денег для маленькой девочки.

Эмма пожала плечами.

— Мне безразлично. Я Миссисипи не продам.

— Это глупо, совершенно глупо! — Альберт Гансман провёл языком по зубам и оглянулся на Миссисипи.

Когда он снова повернулся к Эмме, крокодилья улыбка была на прежнем месте. Вернее, её жалкое подобие.

— Ну ты сама подумай! — медленно начал он. — Ты же выглядишь неглупой. На эти деньги ты сможешь купить себе другую лошадь, гораздо более красивую. Коня, на котором ты сможешь блеснуть перед друзьями! Да ты только взгляни на эту кобылу!

— По-моему, она красивая, — тихо сказала Эмма.

За её спиной раздалось фырканье. Миссисипи с любопытством протянула голову через плечо Эммы и потянула губами за её пуловер. Эмма нежно погладила её по носу.

— Видите? Я люблю её, а она любит меня. И потом, она совсем не упрямая. Иногда только немножко дикая. Ну и обожает жевать пуловеры. А в остальном…

Теперь и Альдо подошёл поближе и направился к ограде.

Гансман быстро убрал ногу с перекладины и отступил на шаг.

— Но это моя лошадь! — закричал он. — И я хочу получить её обратно.

— Это ещё зачем? — прокричала Эмма в ответ, да так громко, что Миссисипи испуганно вскинула голову. — Она же вам даже не нравится!

На это Аллигатор не нашёлся что ответить. Он развернулся, сделал несколько шагов, от злости едва не споткнувшись о собственные ботинки, — и снова вернулся к ограде.

— Делаю последнее предложение. Пятьсот марок. — Он посмотрел на Долли. — Скажите вашей твердолобой внучке, какая эта уйма денег.

Но Долли только головой покачала.

— Я тут не стану вмешиваться. Это дело Эммы.

Альберт Гансман перевёл взгляд на Эмму. Ещё никогда и никто не смотрел на неё так тяжело и угрюмо. Она вся похолодела под этим взглядом.

— Ну так как же?

Эмма ответила самым мрачным взглядом, на какой была способна.

— Я не продам вам Мисси ни-ко-гда, — твёрдо проговорила она. — Даже за сто миллионов марок. Можете хоть на голове стоять.

Ещё несколько секунд Аллигатор не мигая смотрел на неё, затем без слов развернулся, пнул стоящее в траве пустое ведро и побрёл прочь.

— Мы ещё поговорим! — проорал он, прежде чем сесть в машину.

И уехал под оглушительный рёв мотора.

* * *

— Пойдём, — позвала Долли. — Нам пора заканчивать работу.

Они долили в поилку ещё несколько вёдер свежей воды, дали Альдо и Миссисипи погрызть немного чеснока, чтобы их не донимали мухи, и молча направились обратно к дому.

— Эмма, — вздохнула Долли. — Всё это пахнет неприятностями. Гансмана пригнали сюда уж точно не угрызения совести. Может быть, тут действительно что-то не так с завещанием Клипербуша. Знать бы только что.

Эмма с беспокойством поглядела на бабушку.

— Но не могла же я отдать Миссисипи обратно этому типу?!

— Естественно, не могла! — мягко сказала Долли. — Миссисипи принадлежит тебе, и на этом баста. Нет-нет, тут ты поступила совершенно правильно. Но без неприятностей, готова поспорить, не обойдётся. Это уж как пить дать. А знаешь что? Сварю-ка я сейчас себе чашку кофе, тебе — какао, а потом посидим с тобой под ореховым деревом да поразмыслим об этом деле. Согласна?

* * *

Не успели они просидеть за столом и минуты, как через калитку перегнулась Эльсбет Докенфус.

— Что это здесь понадобилось племяннику Клипербуша?

Долли тяжело вздохнула.