Руки прочь

Подкинув еще задание суточному наряду – бритвенным лезвием скоблить нечистый кафель в умывальнике, Алексей Яковлевич остался постоять на крыльце, посматривая время от времени, чтобы дневальный с тумбочки не удрал на подмогу товарищу. Солнышко начинало припекать, высушило росу на лужайках. Промычала корова на хоздворе. Прапорщик Голубь в белой курточке дежурного курил у запасного входа в столовую.

Взгляд Алексея Яковлевича, планомерно, как луч радара, исследуя окрестности, уперся в согбенную фигуру, приближавшуюся со стороны кочегарки.

– Стой! Сюда иди!

– Товарищ подполковник, я за плоскогубцами ходил, – гвардии рядовой Ященко откровенно заныл, выставляя под нос командиру ржавые, как и весь дивизионный инструмент, клещи. – Старшина послал.

– Чьи плоскогубцы?

– Наши.

– А откуда несешь?

– Из восьмого.

– Опять кому попало раздаете? Что мне, старшину драть? – Алексей Яковлевич прищурился пуговичным глазом. – Отвечай!

Ященко смешался, понимая, что старшину подставлять нельзя: ради собственного блага.

– Ну?!

– Это я давал…

– Кому? Зачем?

– Просили…

Алексей Яковлевич хорошо ухватил Ященку за левое ухо. Ященко, щуплый солдатик (видно, его почитал за эталон Первый), вечно чумазый, с обкусанными ногтями и плаксивым лицом, уронил тихую слезу мученика.

– Ой, ну това-арищ подполковник…

– Куда мне тебя девать? Куда?! – Алексей Яковлевич брезгливо отпустил ухо и руку вытер об Ященкины штаны. – Опять на кухню посылать? Умрёшь ведь.

– Я в караул могу…

– Ой, не смеши. Вон, такие же караульные дерьмо черпают. К ним захотел?

Ященко пошмыгал носом, без слов показывая, что он не такой.

– Ты же «дед», Ященко. Не стыдно? Я тебя и хлеборезом ставил, и в кочегарку, и в каптерщики вот записал. В наряды почти не ходишь. Я, говоришь, всё могу. Где оно, умение твое? На руки свои посмотри: ты же их по месяцу не моешь, они все болячками изошли! Как человек с такими руками хлеб может резать? Как?! Тут половина подразделения околеет!.. А в кочегарке что было?

Ященко совсем понурился.

– Как дежурный по части ни зайдет – спит Ященко! Будить начинают, а он кочергой капитану Гафарову чуть в лоб не засветил. Думал, в каптерке образумится, Пазухов его воспитает… Воспитал! Спелись со старшиной, да? Ты на шухере стоишь, пока он дембельский альбом делает, а он за тебя все прикроватные тумбочки заново нумеровал. Ведь у Ященко – руки! он банку краски извел. Он только может портянки вонючие собирать. Другие к себе в дивизион тащат, а Ященко последние плоскогубцы за здорово живешь соседям отдал.

Алексей Яковлевич прервался и глотнул воздуха.

– Может, в скотники тебя определить? Да хотя какой ты скотник, – подполковник только рукой махнул. – Жил-то в городе, на пятом этаже. Знаешь, с какой стороны к корове подходят? А к быку?

Ященко засопел, выуживая грязь из-под ногтей.

– Руки опусти! – Алексей Яковлевич хлопнул его по пальцам фуражкой. – Отвечай, что мне с тобой делать?

– У-у-у, другим всё можно, – затянул Ященко, глазом кося на входную дверь.

– Кому это можно? – понизил голос Алексей Яковлевич.

Ященко опять потупился.

– Вон Горюнову…

– А что – Горюнову?

Ященко снова покосился, нет ли кого.

– Ну, приемник слушать.

– Какой приемник? – подобрался Алексей Яковлевич.

– Есть у него.

– Может, не его приемник? Брал у кого?

– Его, его! Кто ж так часто давать будет?

– А что слушает?

– Не знаю. «Голос Америки» или Швецию, наверное.

– У себя, на батарее?

– Где же еще… Конечно.

– Точно?

– Да точно, – Ященко сделал попытку перекреститься.

– Сам видел?

– Не, от других слышал. Разве он покажет?

– От кого слышал?

– Фокин говорил.

– Тебе говорил?

– Что вы! Нет. Корешу своему.

– Бочкарёву?

– Ему. Вчера, когда в караул собирались, – доложил подробности Ященко.

– Так… Больше ничего?

– Ничего.

– Ну, пускай. Дальше службу неси.

– А… в скотники?

– Какие скотники? – удивился Алексей Яковлевич.

– Вы меня в скотники обещали.

– Ты что, дурной? Шучу я. Ты мне здесь нужен.

– Спасибо, товарищ подполковник, – голос Ященко окреп.

– Иди давай, старшина заждался. Хм, скотник! – Алексей Яковлевич фыркнул.

Ященко с инструментом испарился.

Алексей Яковлевич вернулся в канцелярию. Всё его существо пело. События развивались стремительно, и ночь в дивизионе обещала быть нескучной.

Что касается профилактики неуставных взаимоотношений, а также присмотра за обстановкой в коллективе вообще – кто чем дышит, чем живет, то Алексей Яковлевич был сам себе особый отдел. Контроль за личным составом выступал вторым коньком в его упряжке, наряду с поддержанием дисциплины. Конька этого Алексей Яковлевич холил и лелеял, как родного. Чтобы хорошо командовать, нужно знать, а чтобы знать, нужно изучать. Примерно таким мог быть девиз гвардии подполковника.