Рукопись Бэрсара

Малыш кричал и все хватал его открытым ротиком, потом вдруг замолк и тихонько засопел, изредка громко всхлипывая.

"Дурак! ‑ думал он. ‑ Подлец! Зачем? Если я встречу людей... Может быть, я все‑таки встречу людей?"

А потом он уже ни о чем не думал. Шел сквозь густеющую темноту, и теплое тельце ребенка страшной тяжестью лежало у него на груди.

Выкатилась луна, огромная, медная, обозначила зубчатые верхушки леса, острую крышу уцелевшей мельницы. Здесь надо сворачивать. Он больно запнулся о камень и шепотом выругался. Добраться бы до Графова родника... укромное местечко... мы с Клареном там ночевали, когда охотились в этих местах.

Он даже поморщился от боли. Кларен... самый лучший из друзей... а я его бросил у стен Барраса... непогребенным. Еще одна боль и еще одна вина... а сколько их будет, если не дойду? Единственный, кто достоин вести переговоры с надменным властителем Тиррина ‑ как же, владелец капельки королевской крови! Он горько усмехнулся, таким далеким и жалким было это родство, и так мало оно значило для него раньше. Врешь! Кое‑что значило. Позволяло тебе быть самим собой и плевать на то, что шепчут у тебя за спиною. Это теперь все потеряло смысл. Осталось одно: ты, мужчина, солдат, позволил врагам захватить свою страну и глумиться над ней. И если ты не дойдешь...

За Сухим логом пошел матерый лес. Черный, жуткий, полный неведомых опасностей. И руки заняты ‑ ни от врага, ни от зверя не отбиться. Если...

‑ Все равно дойду! ‑ сказал он вслух. ‑ Дойду ‑ будьте вы все прокляты!

...Сначала он почуял запах дыма и замер, осторожно вслушиваясь в темноту. Место‑то занято. Все один к одному... может, беженцы? Чужому сюда непросто попасть...

Он крался к поляне, как зверь, ногами видя каждый корень. Усталости как ни бывало, ‑ снова стали зорки глаза и упруго тело. Только внутри пустота. Ни страха, ни надежды. Ничего. Совсем ничего.

Красный отблеск по веткам, он опять остановился, осторожно перехватил ребенка, освобождая руку. И тут проклятый младенец заорал. Он испуганно зажал ему рот, но ребенок все бился, выгибаясь дугой, и он невольно удивился тому, сколько силы в этом крохотном тельце.

‑ Эй, кто там? ‑ окликнул от костра женский голос. ‑ Иди, не бойся!

Он опять взял младенца двумя руками и вышел на свет. Их было человек десять ‑ несколько женщин с детьми и старик, большой и седоусый. Рядом с ним прикорнули двое белоголовых мальчишек. Они не проснулись, хоть младенец орал, как боевая труба.

Женщины и старик молча глядели на вооруженного человека с ребенком на руках, и ни страха, ни удивленья не было в их опустевших от горя лицах.

Он стоял перед ними с орущим младенцем на руках, и все тот же вопрос, тот же трижды распроклятый вопрос чудился ему в их глазах: как ты это допустил? Как ты посмел это допустить?

‑ Дай, ‑ не поднимаясь, сказала одна из женщин, и он молча протянул ей ребенка. Она положила малыша на колени, равнодушно расстегнула платье и дала младенцу грудь. Мальчик захлебнулся криком, захлюпал, зачмокал.

Молчание черной стеной сдавило костер, он вдруг почувствовал, что у него подгибаются колени, и тяжело сел. Старик протянул кусок хлеба; он взял, надкусил ‑ и вдруг уснул, словно занавеску задернули.

А потом он проснулся от какой‑то смутной холодной тревоги. Костер погас, серый свет сочился между ветвями. Женщины спали; на широкой юбке самой молодой уютно посапывал перепеленатый младенец. А старика не было, и мальчишек тоже.

Тревога не отставала, тусклым неуютным комом сидела в груди.

"Пора, ‑ подумал он. ‑ Весь день впереди, и до границы рукой подать. Хорошо бы до полудня миновать Альберн... дальше полегче будет".

И не шевельнулся. Сидел, пока старик не возник из чаши. Дед был настоящий лесовик ‑ просочился между веток, как клок тумана. Куда же это он мальчишек дел?

‑ Беда, господин, ‑ сказал старик. ‑ О н и.

‑ Где? Сколько?

Старик пожал плечами. Помолчал и сказал нехотя:

‑ Много. За речкой. ‑ Опять помолчал. ‑ Я, господин, малость по‑ихнему разумею. Тоже воевал. Смолоду. Ищут кого‑то.

‑ Вот оно что.

Он сам удивился своему спокойствию. Значит, Риуз. Больше никто не знал. Еще один "верный" друг!

‑ Найдут?

Старик опять пожал плечами.

Глупый вопрос. Если их направили на след, то уже проводников дали. Я не из тех, кого безопасно предавать.

‑ Успеем уйти?

‑ Они не успеют.

Старик поглядел на женщин, и он тоже послушно повернул голову. Та, что кормила ребенка, проснулась. Села, зевнула, подняла руки к волосам. Ребенок скатился с подола на траву, но не проснулся. Он зачем‑то торопливо взял малыша на руки.

"Уходить, ‑ думал он. ‑ Черта с два они меня поймают! А эти? Несколько женщин и старик, который уже не может воевать... если залечь у Сухого лога... там есть такое местечко за валуном... не скоро выковырят... Все успеют уйти. Глупости! Я им нужен, только я... не пойдут дальше..."