Рукопись Бэрсара

‑ И наоборот. Понимаешь, Хэл, мы об этом не говорили. Перед рейсом, на Гвараме, у нас была портовая инспекция. Проверяли линии связи. Чтоб ты понял... на наших кораблях связь ‑ это единственное, что всегда в порядке.

‑ А это тебе странным не показалось?

‑ Показалось. А еще показалось, что Лийо знает, в чем дело, только не хочет говорить. А ты?

‑ Догадываюсь.

‑ Что?

‑ Думаю, тюрьма. Если б что‑то секретное, черта с два вашу жестянку туда бы пустили.

‑ Думаешь или уверен?

‑ Пока только думаю, малыш. Вот свалимся мы на Ктен... нам помощь нужна?

‑ Почти нет. Достаточно, чтоб не мешали.

‑ Значит, нужна.

Майх усмехнулся.

‑ Тогда давай думать. Предположим, тюрьма. Вроде, пока сходится... по намекам. А зачем? На Планете тюрем мало?

Нет, брат, хватает. С жильем туго, а тюрем хватает. А тут Ктен. Вези черт‑те куда, продукты ему, кислород... Это сколько же стоит человека на такой станции содержать?

‑ Достаточно дорого.

‑ Вот видишь. Вроде глупо... а не глупо. Понимаешь, на Планете ведь человека без следа не упрячешь. Хоть на превентивный, а бумага нужна.

‑ Ну и что?

‑ Бумага ‑ это след, Майх. Раз бумага ‑ значит, пойдет через бюро регистрации, через картотеку. А это уже вторая бухгалтерия ‑ электронная. Информационная система, понимаешь? Тут уже никакой контроль не поможет... есть такие способы. Кто с информационными сетями работает ‑ как я ‑ везде концы найдет.

‑ Значит, если человек должен исчезнуть...

‑ Его просто убивают, Майх.

‑ А если его нельзя убивать?

‑ Убивать всех можно. Это не вопрос. Тут по‑другому надо: а если его невыгодно убивать?

‑ Кого и почему?

‑ Мгм. Вот уже вопрос. Это ты в точку. Кого невыгодно убивать? Кто имеет цену сам по себе. Знает или умеет. Или... погоди, что‑то такое... А! Исчезновения. Помнишь, у Раса? Об ученых: "кое‑кто исчезает"

‑ Нет, ‑ сказал Майх. ‑ Не помню.

‑ Был такой разговор. Что, мол, кое‑кто из ученых исчезает. А что, не торчит! И сразу "почему" получается.

Смотри: компания, в общем‑то, тесная, и связями все проросло, как грибница. Куда ты его не сунь, найдут, и возню поднимут ‑ свой. А тут запихал на Ктен и пусть работает... глядишь, окупится кислород, а?

‑ И возят туда не часто, ‑ задумчиво сказал Майх. ‑ Раз уже случайный корабль послали. Похоже. Ну, и что?

‑ Думай, парень. За Намроном у нас дырка, между прочим.

‑ Подумаю, ‑ сказал Майх.

Конец полета выдался не легче, чем начало. Снова любимые забавы: то перегрузка, то невесомость ‑ делать нечего: сиди, пристегнувшись, и пялься на обзорный экран. Скучная картинка ‑ темень, звезды, да багровый огонь Фаранела.

Фаранел набухал на глазах; рос, расползался по экрану, раздвигал и заглатывал звезды. Не фонарик, а круг ‑ буро‑желтый, нахальный. Он дрожал в закрытых глазах, когда перегрузки размазывали тело, а когда наплывала невесомость, то казалось: это он тянет в себя. Вот сейчас лопнут ремни, и ухнешь прямиком в эту желтую муть.

Он сожрал уже четверть экрана, когда снизу мячиком выпрыгнул Ктен. Просто светлая пустяковинка, но Хэлан сразу понял, что это Ктен.

‑ Дотянули! ‑ сказал Майх и сверкнул зубами ‑ очень белыми на почерневшем лице. У него были совсем сумасшедшие глаза: радостные и злые. ‑ Дотянули, а, Хэл?

Хэлан промолчал. Ктен словно сам накатывался на них, выпячивался в неправильный шарик. Приближался, наплывал, растягивался на весь экран. Середина провалилась, это был уже не шар, а какая‑то щербатая лоханка.

Рявкнул двигатель, вдавило в кресло; Ктен отъехал в сторону, повернулся набок. Хэлан закрыл глаза. Что будет ‑ то будет ‑ не поможешь.

Их трясло и мотало; двигатель то ревел, то смолкал; и все длилось, и длилось, и уже не было сил даже на страх, и пусть будет, что будет, лишь бы уже конец, и...

И вдруг кончилось. Сразу. Совсем другая, прочная, тишина, и корабль уже не трясет. Он надежно стоит посреди черно‑белой равнины, и вокруг колючий частокол горизонта.

Хэлан еле оторвался от экрана, чтобы глянуть на Майха. Майх спал. Обвис на ремнях, и спал, как неживой.

‑ Майх!

Вскинулся, глянул на экран, шевельнул губами. Медленным, каким‑то не своим движением протянул руку, сделал что‑то на пульте ‑ и опять заснул.

‑ Вы очень здоровый человек, господин Керли, ‑ сказал тот, кто назвался врачом, и Хэлан усмехнулся. Не успел бы кое‑чего глотнуть ‑ спал бы, как Майх.

‑ Как вы себя чувствуете?

‑ Отлично. Даже голова не болит.

‑ А она и не должна болеть, ‑ спокойно ответил тот, и Хэлан посмотрел на него с большим интересом. Никак не определялся у него этот человек, ни в какую схему не укладывался. Внешность? Тощий, сутулый, ходит как‑то боком, локти прижимает, будто боится задеть кого невзначай. А повадка доброго доктора из детской передачи. Сейчас вот по голове погладит и лекарство даст. Уже дал! Вчера по такой дозе вколол, что и я отключился.

Тут, на Ктене, сразу все пошло наперекосяк. Вроде всякого ждал, но чтоб вот так взяли и сунули в карантин... Вот прилетает корабль на махонькую станцию, где сто лет чужих не было. Куда экипаж? В карантин, куда еще? Надо только одну малость забыть: какая это станция и какой это корабль.