Рукопись Бэрсара

‑ Он не может исчезнуть, пока я жива. Ведь я ‑ последняя ниточка, Ортан. Язык, предания, крохи знаний. Традиции, ‑ глухо сказала она. Пойми, я унесла из Мира сокровище, которому нет цены. Да, ‑ сказала она, я знаю: никому это все не нужно. Меня убили бы вместе с ним. И все‑таки это как воровство: без спросу забрать с собою все то, что делало нас такими как есть ‑ людьми и потомками Экипажа.

Я не знаю, что ей сказать, я просто не понимаю, я только слушаю и молчу.

‑ Ты не поймешь, ‑ сказала она. ‑ Они тоже не смогут понять, ‑ она кивнула на спящих Илейну и Норта. ‑ Их мир был прост. И если отбросить обычаи и одежду, они немногим отличаются от дафенов. А мой мир был двойственным, Ортан. Я жила в сегодняшнем мире ‑ среди одичания и войны. Воевала, правила Обсерватой, изощрялась в интригах и обманах, чтобы сберечь свой маленький край. Но была и другая жизнь. Каждую третью ночь я поднималась в священную башню, к телескопу, наблюдала за звездами и вносила записи в книгу. Триста лет наблюдений, Ортан! Этим знаниям нет цены. Я не сумела их взять с собой. Они остались в надежном месте, там, наверное, и истлеют, не пригодившись никому. И еще, каждые десять дней, я добавляла несколько строк в Хронику Экипажа. Триста лет велись эти записи ‑ со дня основания Обсерваты, от Третьего Штурмана Родрика Трента, внука того, кто привел нас в Мир. И эти книги тоже истлеют там, в тайнике.

‑ Ортан, ‑ сказала она, ‑ ведь это и было главным, ты понимаешь? Ведь все жестокости и обманы ‑ все было только затем, чтобы спасти Обсервату. Не просто край, в котором я родилась, а последний оазис знания, последнюю паутинку, что тянется из глубины веков ‑ от звездного мира, от утраченного могущества, от почти забытой, но еще не утерянной сути!

‑ Элура, ‑ сказа я тихо, ‑ ты просто еще не знаешь. В Мире ничего не может исчезнуть. Все, что в тебе... Общая Память это возьмет и сохранит.

‑ Для кого? ‑ горько спросила она. ‑ Кому теперь это нужно?

Ортан велел:

‑ Будьте тут. Нельзя отходить от ручья, ‑ и они с Фоилом тотчас исчезли. Я представила, как они бегут по степи, мчатся легкими, радостными прыжками, и печаль чуть‑чуть отпустила меня. Нет. Мне стало легче после этого разговора. Чтобы понять что‑то, надо назвать, я назвала ‑ и поняла, что со мною.

Это глупо ‑ то, что со мною. Глупо и бесполезно. Глупо, потому что бесполезно. Я сама сделала выбор, и теперь остается только принять то, что этот выбор влечет за собой.

Я сижу у самой воды в жидкой тени склоненных кустов. Почему‑то я знаю, что здесь безопасно. Тихий лепет воды, чуть заметная рябь ‑ просто блестки, иголочки желтого света на сверкающей голубизне. Здесь покой. Освежающий ясный покой, свобода и чистота. Может быть, я еще полюблю этот мир...

‑ Дурища ты, моя леди! ‑ сказал Норт за кустами. ‑ Очень я ей нужен!

‑ А она тебе?

Ого! Неужели можно ко мне ревновать? И все‑таки мне досадно, что Норт засмеялся.

‑ Элура ‑ отличный парень и умнейший мужик! А мне, вроде, замуж ни к чему. Ну, перестань дурить, детка!

Хлесткий звук оплеухи, возня и сразу охрипший голос Норта.

‑ Брось, говорю! Слово‑то я дал, так сам не железный. Чего ты от меня хочешь?

‑ Ты не любишь меня! ‑ сказала Илейна.

‑ А Мрак тебя забери! Кругом поехали! Стал бы я твои штучки терпеть, когда б тебя не любил! Илейна, ‑ сказал он серьезно, ‑ я в казарме родился, а в драке вырос, я ваших выкрутасов не знаю. Надо будет ‑ жизнь за тебя положу, а кривляться не стану ‑ не обучен.

Ну вот, эти двое уже разобрались, кто кому нужен. А я? подумала вдруг она. Ортан...

И сразу горячая злая волна: унизиться. Смешать кровь Экипажа!

И сразу привычная, тупая тоска. Я! Невзрачная старая девка, которая никогда никому не была желанной.

И твердый спокойный холод внутри: пусть будет, как будет. Ничего не бояться и ни о чем не мечтать. Разве что только увидеть море...

Здесь была совсем другая равнина: уютная, мирная, с зеленой сочной травой ‑ у нас трава бывает лишь в самом начале лета. Оказывается, равнина ‑ это тоже красиво.

‑ Здесь опасно?

‑ Не знаю, ‑ ответил Ортан. ‑ Я всем говорю, что нас лучше не трогать. Мы соблюдаем закон, но если на нас нападут ‑ мы убьем.

‑ А это можно?

‑ Да, ‑ ответил он неохотно. ‑ Если защищаться. Только не оружием. Оружием нельзя.

Мы отдохнули за день, идти легко и приятно; мягкий ветер слегка разбавляет зной. Фоил, как бабочка, носится возле нас: то убегает, то возвращается, мелькает то слева, то справа; чистый восторг, ясная детская радость, теплые волны окатывают меня, гасят печаль и согревают душу.

Кажется, мне все‑таки нравится здесь...

Быстрые темные пятнышки на горизонте. Ортан? Но он спокоен и отвечает, не глядя:

‑ Неил. Они умные, как этэи.

Фоил сердито фыркнул, и я засмеялась. До чего же приятны простые вещи!

Быстрый табун почти домчался до нас. Незнакомые грациозные легкие звери ‑ они мельче, чем рунги, но, пожалуй, так же красивы. Здесь все красиво, с удивлением думаю я, это какой‑то обман, так не бывает...