Рукопись Бэрсара

И ‑ люди. Наконец‑то я вижу людей. Они далеко. Они за невидимым, которое убивает, они внутри непонятных серых. Мне странно: это они, божественные предки, которых я обязана почитать. Прекрасные и всемогущие, пришедшие звездным путем, от которых остались нам лишь предания и неяркие блики знаний. Серые пугливые тени, убивающие из страха. Страх окружает их стеною из смерти, мозг их глух ‑ разум не может к нему пробиться, а если внешняя мысль вдруг коснется его ‑ он цепенеет в тяжелом испуге.

Значит, и они боялись себя...

Они боятся, но Общее окружает, просачивается, проникает к ним, и я уже среди людей ‑ в поселке и в корабле. Их лица, их запах, их голоса; я слышу слова, но они лишены смысла. Одежда, приборы, непонятные вещи. И все‑таки я кое‑что узнаю! Но все сменяется слишком быстро: люди, дома, начиненные смертью башни; рушится лес ‑ ствол за столом, серые твари вгрызаются в трупы деревьев, море, огонь, непонятное, бурая кровь в зеленой воде.

И ‑ уже не мелькает. Я внутри корабля. Странное место, которое мне почему‑то знакомо. Чем‑то знакомо, но я не пробую вспомнить чем, потому что слова вдруг обретают смысл. Мне трудно их понимать. Я никогда не слыхала, как звучит Древний язык, и мне нелегко совместить написанное со звучащим.

Двое, связанных уважением и неприязнью. Два знакомых лица, хоть я уверена, что одно я не видела никогда, никогда и не могла бы увидеть его и остаться дивой ‑ но я его знаю. А второе ‑ я встречала его много раз измененным в бесчисленной череде портретов, и живым ‑ хотя и другим ‑ я его тоже знаю. Капитан Савдар. Первый Капитан. Полубог.

Он был совсем не похож на бога. Высокий, крепкий, рыжеволосый, с суровым и упрямым лицом.

А второй ‑ невысокий и черноглазый ‑ он, пожалуй, красив; мягкий, сдержанный ‑ и опасный, как бездымный вулкан, как лесной пожар, затаившийся в еле тлеющей искре.

‑ Дафен, ‑ сказал капитан Савдар, ‑ мне не нравится эта планета. Вам угодно считать ее безопасной, но ‑ черт побери! ‑ когда насмотришься этих планет, что‑то такое появляется ‑ чутье? Так вот, она мне не нравится!

‑ Это прелюдия к разговору о пункте три?

‑ Да! ‑ сказал капитан. ‑ И нечего улыбаться! Я возражал и возражаю. Координаты планеты немедленно должны быть переданы в Бюро регистрации. Не‑мед‑ленно!

‑ А я настаивал и настаиваю, ‑ ответил Дафен спокойно. ‑ Капитан, вы не вчера получили этот приказ. Вы ознакомились с ним перед полетом и вполне могли отказаться. Тогда согласились, значит, теперь уже не о чем говорить. Всего три пункта, ‑ сказал Дафен. ‑ Первые два выполнены ‑ и тут у нас нет претензий. Вы доставили нас сюда. Вы обеспечили высадку и закрепление. Дело за главным, капитан. Теперь мы должны исчезнуть. Оказаться забытыми на несколько сотен лет.

Они сидят и смотрят друг другу в глаза; капитан в ярости, а его противник спокоен. Так спокоен, что вспоминаешь бездымный вулкан и тлеющую в буреломе безвредную искру.

‑ Вы! ‑ сказал капитан. ‑ Безумец! Вы просто проклятый идиот, вот что я вам скажу! Вы понимаете, какой опасности подвергаете ваших людей? Вы понимаете: если что‑то случится, вам никто не сможет помочь? Черт вас побери! А я? Какого дьявола я из‑за вас рискую своим экипажем? Дафен, сказал он угрюмо, ‑ я требую, чтобы вы разблокировали передатчик!

‑ И об этом вы не вчера узнали, ‑ равнодушно ответил Дафен. ‑ Степень риска была указана в договоре и учтена при оплате. Вам предложили рискнуть ‑ и вы согласились. А что касается нас... Капитан, ‑ сказал он, ‑ задайте себе вопрос: почему вы получили такой приказ? Почему Федерация согласилась на это?

‑ Кто бы не согласился! ‑ проворчал капитан. ‑ После резни, что вы устроили на Элоизе...

‑ Не резня, а война, капитан! ‑ отрубил Дафен, и глаза его вспыхнули темным, жестоким блеском. ‑ Мы потеряли не меньше людей, чем новые поселенцы, но о наших потерях не принято вспоминать! Мы ‑ мирные люди, сказал он угрюмо. ‑ Мы всегда уступали ‑ пока могли. Некогда мы покинули Старое Солнце, потому что там нам не давали жить так, как мы считали правильным и разумным. Нам пришлось покинуть десять планет, капитан! Стоило нам приручить и обжить планету, как на ней появлялись вы ‑ с вашей моралью, с вашей нетерпимостью, с вашей узколобой привычкой мерить все на один аршин! И мы уходили ‑ пока могли уходить. А когда не смогли случилось то, что случилось. А теперь мы ушли совсем, ‑ сказал он спокойно. ‑ Человечество согласно о нас забыть, а мы в нем всегда не слишком нуждались. Я думаю, ‑ жестко сказал он, ‑ что чем скорее "Орринда" покинет планету, тем лучше будет для нас и для вас. Мне очень не нравится, как экипаж относится к поселенцам!

‑ А мне, по‑вашему, нравится, как поселенцы относятся к экипажу?

Значит, вот как все началось. Значит... но это уже ничего не значит.

На миг я проснулась в своей, сегодняшней ночи, где спят Илейна и Норт, а Ортан не спит, он сидит и смотрит на нас, и серебряный лунный свет...