Рукопись Ченселора

— Почему же вы бежали?

Питер задумался:

— Очень растерялся и испугался…

— А кто был с вами?

— Из-за этого я и не дождался прибытия полиции… — Ченселор сделал паузу, заметив вопрос, застывший в глазах агента. По сотне причин он уже не мог умолчать о Филлис. И потом, она сама писала, что, каковы бы ни были ее проступки, они не столь тяжелы, чтобы платить за них жизнью. — Ее зовут Филлис, Филлис Максвелл.

— Журналистка?

— Она скрылась первой. Я попытался разыскать ее, но не смог.

— Вы сказали, что все это произошло совсем недавно. Так где же она сейчас? Вы знаете?

— Да. Она куда-то летит самолетом. — Питер сунул руку в карман, достал письмо Филлис и, понимая, что сделать это необходимо, нехотя протянул его О’Брайену.

Пока агент читал письмо, Ченселор, наблюдая за ним, заметил, что произошло что-то неладное. На какое-то мгновение лицо О’Брайена побледнело, потом он оторвал взгляд от письма и уставился на Питера. То, что выражал этот взгляд, было хорошо знакомо Ченселору, непонятно было только одно: почему так реагировал на письмо этот человек? Ведь в его взгляде сквозил страх.

Кончив читать, О’Брайен положил письмо текстом вниз, взял блокнот, лежавший на столе, открыл его и протянул руку к телефону. Нажав клавишу, он набрал нужный номер.

— Говорят из ФБР, один из ночных дежурных, код «Воробей-75». В доме на 35-й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, произошел пожар. Кто-нибудь из ваших там есть? Можете соединить меня со старшим? Спасибо. — О’Брайен взглянул на Питера и отрывисто проговорил: — Садитесь! — И слово это прозвучало как приказ.

Ченселор повиновался, смутно осознавая, что, несмотря на повелительный тон О’Брайена, тот странный страх, который он прежде уловил в его взгляде, теперь сквозил в голосе агента.

— Сержант, говорят из ФБР. — О’Брайен переложил трубку в правую руку, и Питер с удивлением заметил, что левая ладонь у агента сильно вспотела. — О моих полномочиях вам известно. Мне бы хотелось задать вам пару вопросов. Можете ли вы сказать мне, как начался пожар? Обнаружены ли следы перестрелки? Патронные гильзы около дома и пулевые отверстия внутри?

О’Брайен слушал, и взгляд его, устремленный на стол, казался и блуждающим, и сосредоточенным одновременно. Ченселор, как завороженный, наблюдал за ним. Вот на лбу агента выступили капельки пота. Вот он затаил дыхание, непроизвольно поднял левую руку и вытер пот. Когда же наконец он заговорил, его слова можно было различить с огромным трудом:

— Спасибо, сержант. Нет, это не наше дело. Нам ничего не известно. Мы просто расследуем анонимный сигнал. Нас это не касается. — О’Брайен повесил трубку. Он был глубоко взволнован, в глазах его появилась печаль. — Насколько мне удалось выяснить, — сказал он, — это был поджог. Найдены остатки ткани, смоченной керосином. На газоне обнаружены стреляные гильзы, оконные стекла разбиты пулями. Возможно, они застряли в стенах и в мебели, вернее, в том, что осталось от нее. Все будет направлено в лабораторию.

Питер подвинулся поближе к столу. Что-то ему не нравилось.

— Почему вы сказали сержанту, что вам ничего не известно?

— Потому что сначала я хочу выслушать вас, — ответил после небольшой паузы О’Брайен. — Вы сказали, что дело касается ФБР, упомянули, что Гувер якобы был убит. Я профессионал, и для меня этого вполне достаточно. Теперь я хочу услышать ваш подробный рассказ. Поговорить же с полицейским я всегда успею.

О’Брайен давал объяснения ровным, спокойным тоном, а Ченселор думал: «В его словах что-то кроется». Насколько он знал ФБР, оно всегда стремилось избежать конфуза, любой ценой защитить свою репутацию. Ченселор вспомнил слова Филлис Максвелл: «ФБР защитит его память… Наследники не позволят очернить своего идола. Они боятся цепной реакции, которая наверняка смела бы их. У них есть основания для таких опасений».

«Да, — размышлял Ченселор, — О’Брайен действует в соответствии с этими словами Филлис. Ему будет тяжелее других, потому что он первым узнает невероятную новость. Что-то прогнило в Бюро, и агенту О’Брайену предстоит сообщить об этом своим начальникам. Понять его можно: тех, кто сообщает о разразившейся катастрофе, часто и привлекают к ответственности. Считается, что именно они могут стать переносчиками заразы. Нет ничего удивительного в том, что его бросило в пот…»

Однако то, что произошло потом, опрокинуло все предположения Питера.

— Вернемся к началу, — заговорил он. — Четыре-пять месяцев назад я жил на Западном побережье, в Малибу. Как-то в полдень я обратил внимание на мужчину, который с пляжа рассматривал мой дом. Я вышел и спросил его, в чем дело. Оказалось, что его фамилия Лонгворт и он знает меня.

О’Брайен резко подался вперед, глядя в глаза Питера. Его губы прошептали имя, но совсем тихо:

— Лонгворт…

— Да, Лонгворт. Значит, вам известно, кто это?

— Продолжайте, — опять шепотом произнес агент.