Рукопись Ченселора

Питер понимал, почему от одного имени Лонгворта О’Брайен впал в шоковое состояние. Алан Лонгворт предал Гувера, ушел из ФБР. Об этом как-то узнали. Но Гувер умер, а предавший его человек находился далеко-далеко. О позорном пятне на время забыли. И вот теперь старшему агенту О’Брайену предстояло доложить своему начальству, что Лонгворт объявился. Ченселору почему-то стало жаль агента.

— Лонгворт сказал, что ему хотелось бы поговорить со мной, поскольку он читал мои книги. Ему было что рассказать, к тому же он считал, что именно я на основе представленных им фактов должен написать книгу. Я возразил, что не ищу никакого фактического материала. Тогда он сделал сенсационное заявление о смерти Гувера, связав ее с какими-то пропавшими досье. Он сказал, что я могу проверить, кто он такой. У меня такая возможность действительно есть, и он знал об этом. Понимаю, что рискую показаться глупцом, но я попался на удочку. Бог свидетель, я не поверил услышанному. Гувер был старым человеком, к тому же давно страдал болезнью сердца. Однако идея уже завладела мной, а тот факт, что Лонгворт не пожалел усилий, чтобы…

О’Брайен вскочил со стула и впился в Питера горящими глазами:

— Лонгворт… Досье… кто прислал вас ко мне? Кто вы? Что вам от меня нужно?

— Не понимаю.

— И вы рассчитываете, что я поверю вам? Вы, совершенно незнакомый мне человек, являетесь сюда и рассказываете такие вещи. Ради всего святого, что вы хотите?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — удивленно произнес Ченселор. — Я никогда не видел вас раньше.

— Сэлтер, Крепс… Ну, говорите же! Сэлтер и Крепс, они там тоже были?

— Кто такие Сэлтер и Крепс? И где они должны быть?

О’Брайен отвернулся. Дышал он прерывисто:

— Вы знаете, где они должны быть и чьи это псевдонимы. А Лонгворт был на Гавайях.

— Он живет на Мауи, — согласился Питер. — Таким образом были оплачены его услуги. А два других имени мне не известны. О них он не упоминал. Они работали с Лонгвортом?

О’Брайен стоял неподвижно. Потом он медленно повернулся к Ченселору, глаза его сузились.

— Работали с Лонгвортом? — переспросил он почти шепотом. — Что вы имеете в виду?

— Только то, что сказал. Лонгворт был переведен из центрального аппарата. По легенде, он выполнял задание Госдепартамента, но это была ложь, прикрытие.

Старший агент по-прежнему молча разглядывал Ченселора. Его зрачки расширились от страха.

— Вы действительно ни при чем.

— Что?

— Вы пришли по собственной воле, и совесть ваша чиста.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вас никто не подсылал, иначе вы не стали бы рассказывать мне всего этого. Тогда это было бы безумием. Такое прикрытие — и вдруг ложное. Я имею в виду Госдепартамент… О Боже! — О’Брайен был похож на человека, который сознает, что находится в трансе, но не способен стряхнуть с себя это состояние. Он схватился за стол и закрыл глаза.

Питеру стало как-то не по себе.

— Может, вы отведете меня к кому-нибудь другому?

— Нет, подождите минутку, прошу вас.

— С меня хватит. — Питер поднялся было со стула. — Вы же сказали, что это не ваше дело. Я хочу побеседовать с другим ночным дежурным.

— Других нет.

— Но по телефону вы говорили…

— Я помню, что говорил. Однако и вы попытайтесь понять меня. Вы должны рассказать все, что знаете… во всех подробностях.

«Никогда! — решил Питер. — Ни за что не упомяну Элисон: ее это не должно касаться». Он вообще не был уверен, что хочет разговаривать с человеком, которым по непонятным причинам овладело странное волнение.

— Я хочу, чтобы меня выслушал кто-нибудь другой, — продолжал настаивать Ченселор.

Стараясь вывести себя из состояния транса, О’Брайен несколько раз закрыл и открыл глаза. Потом он быстро прошел к полке, висевшей на противоположной стене кабинета, вытащил кассетный магнитофон и, возвратившись к столу, сел и выдвинул ящик. В руках у него появилась небольшая пластмассовая коробочка с кассетой.

— Коробочка запечатана, кассетой еще не пользовались. Если хотите, я ее прокручу. — Агент открыл коробочку, вынул кассету и поставил ее на магнитофон. — Даю вам слово, ваш рассказ услышат и другие.

— С записью ничего не выйдет.

— Вы должны верить мне, — сказал О’Брайен. — Каким бы странным ни показалось вам мое поведение в последние несколько минут, верьте мне. Расскажите все, не называя себя. Упомяните только, что вы писатель, и все. Называйте имена тех, кто не связан с вами ни лично, ни в профессиональном плане. Если это окажется невозможным, если эти люди неотделимы от событий, поднимите руку. Тогда я выключу магнитофон и мы просто поговорим. Понятно?

— Нет! — рявкнул Ченселор. — Теперь я прошу вас подождать минутку. Я не затем сюда пришел.

— Вы пришли сюда, чтобы положить конец убийствам, террору, шантажу. Так вы, во всяком случае, сказали. Я хочу того же. Вы — не единственный человек, кого загнали в угол. И эта ваша Максвелл или кто-либо другой тоже не единственные! Боже, у меня же жена, дети…

Питер вздрогнул, пораженный словами О’Брайена:

— Как вы сказали?

Агент понизил голос:

— У меня есть семья, но это не суть важно. Забудьте об этом.