Рукопись Ченселора

— Я — старший агент О’Брайен. Уверен, что нет надобности, мистер Ченселор, напоминать вам, что ваш визит в столь позднее время не укладывается в общепринятые рамки.

— Обстоятельства слишком необычны.

— А вы убеждены, что не следует обратиться в полицию? Наши полномочия ограничены.

— Мне нужны вы.

— И нельзя подождать до утра? — уточнил О’Брайен.

— Нет.

— Понятно. Садитесь, пожалуйста. — Агент показал на один из свободных стульев.

Питер заколебался:

— Я бы предпочел постоять, по крайней мере — пока. Сказать правду, я очень взволнован.

— Как хотите. Тогда хотя бы снимите пальто. Если вы, конечно, намерены задержаться надолго.

— Возможно, на всю ночь, — заявил Ченселор, снимая пальто и вешая его на стул.

— Это было бы нежелательно, — сказал О’Брайен, наблюдая за ним.

— Вы решите это после моего рассказа, хорошо?

— Предупреждаю, мистер Ченселор, я — адвокат и люблю во всем ясность…

Питер взглянул на О’Брайена:

— Адвокат? А мне показалось, что вы назвали себя агентом, старшим агентом.

— Да, но большинство из нас юристы или финансовые работники.

— Об этом я совсем забыл.

— Вот я вам и напомнил. Впрочем, не представляю, какое это имеет отношение к нашей беседе.

— Никакого, — ответил Ченселор, стараясь настроиться на деловой лад. — Я должен рассказать вам кое-что, мистер О’Брайен. Когда я кончу, то готов последовать за вами к любому человеку, которого, по вашему мнению, может заинтересовать мой рассказ, и изложить ему все снова. Начну с начала, иначе вы ничего не поймете. Но прежде я попрошу вас позвонить по телефону.

— Минутку, — прервал его агент. — Вы явились сюда по собственной инициативе, отказались принять наш совет вернуться утром на официальный прием, и я не согласен ни на какие предварительные условия. Звонить я никуда не буду.

— У меня есть веские основания просить вас об этом.

— Если это предварительное условие, то меня ваше дело не интересует. Приходите утром.

— Не могу по многим причинам. А главное, из Индианаполиса сюда летит самолетом человек, заявивший, что убьет меня.

— Обратитесь в полицию.

— Это все, что вы можете мне сказать? И еще «приходите утром»?

Агент откинулся в кресле. В глазах у него мелькнул огонек растущего подозрения.

— Это вы написали роман «Контрудар!»?

— Да, но…

— Теперь я припоминаю, — перебил его О’Брайен. — Он вышел в прошлом году. Многие считали, что все описанное там — правда. Других же ваша книга расстроила. В своем романе вы утверждали, что ЦРУ проводит операции и на территории США.

— Мне кажется, так оно и есть.

— Понятно, — продолжал агент скептически. — В прошлом году это было ЦРУ, а теперь ФБР? И вот среди ночи вы являетесь к нам и пытаетесь спровоцировать нас на какие-то действия, о которых вы смогли бы потом написать.

Питер схватился за спинку стула:

— Не отрицаю, все началось с книги. Вернее, с идеи написать ее. Но теперь дело зашло слишком далеко. Гибнут люди. Сегодня чуть не убили меня, чуть не убили человека, который был вместе со мной. Все это взаимосвязано.

— Повторяю: обратитесь в полицию.

— Мне хотелось, чтобы полицию вызвали вы.

— Почему?

— Это означало бы, что вы поверили мне. Ведь дело касается тех, кто служит в ФБР. И только вы можете прекратить все это.

О’Брайен подался вперед и все еще скептически, но не без доли любопытства спросил:

— Что прекратить?

Ченселор помедлил с ответом. Ему нужно было доказать этому испытывающему подозрения человеку, что он рассуждает вполне разумно. Если бы агент решил, что перед ним сумасшедший или просто человек с отклонениями, то передал бы его в руки полиции. Питер был не против полиции, ведь она бы защитила его. Но полиция не решила бы проблемы в целом. Это могло сделать только ФБР. И он заговорил как можно спокойнее:

— Прекратить убийства, во-первых. Воспрепятствовать тактике террора, вымогательств и шантажа, во-вторых. Ведь уничтожают людей.

— Кто?

— Те, кто считает, что они, эти люди, располагают информацией, способной нанести непоправимый ущерб ФБР.

О’Брайен сидел не шевелясь.

— Каков характер этого «непоправимого ущерба»?

— В его основе мысль о том, что Гувер был убит.

О’Брайен весь напрягся:

— Понятно. А этот звонок в полицию, в чем тут дело?

— Старинный дом на 35-й улице, у пересечения с Висконсин-авеню, за Думбартон-Окс… Он горел, когда я ушел оттуда. Я поджег его.

Зрачки у агента расширились, а в голосе зазвучали требовательные нотки:

— Это немаловажное признание. Как юрист, я должен предупредить вас…

— Если полиция поищет, — продолжал Питер, не обращая внимания на слова О’Брайена, — то найдет стреляные гильзы на газоне перед домом, отверстия от пуль в стенах и деревянных панелях, а также в мебели. Верхняя часть кухонной двери разбита. Кроме того, перерезан телефонный кабель.

Агент ФБР пристально посмотрел на Ченселора:

— О чем вы, черт возьми, говорите?

— Это была засада.

— Велась стрельба в жилом квартале?

— Они пользовались глушителями, и никто ничего не слышал. Иногда они делали паузы — очевидно, выжидали, пока проедут машины. Поэтому мне и пришла в голову мысль о пожаре — пламя кто-нибудь да заметил бы.

— А потом вы скрылись?

— Да, скрылся и теперь жалею об этом.